– Тебе виднее, Мороф, вмешиваться в процесс не стану, – сказал я в ответ на настороженный взгляд сотника. – Но за каждого бойца, который превратится в бесполезного калеку, будешь отвечать лично.
– Я отвечаю за каждое свое движение с пяти лет, барон, поэтому знаю, что делаю, – парировал сотник, и его слова прозвучали совсем уж «по-блатному».
Драгуны как раз догнали своего командира, и я съехал с дороги в глубокий снег, освобождая место для маневра.
– Сотня, стой!!! – хрипло заорал сотник, и драгуны, особенно те, кто бежал рядом с лошадьми, облегченно остановились.
– Стройся!!! – продолжал надрываться Мороф, и я подумал, что стоит «изобрести рупор».
Один из каждой десятки драгун быстро снял с седла длинный канат и, проезжая мимо лошадей, начал ловко зацеплять распределенные по канату крючки за уздечки скакунов своих товарищей. Получились стройные вереницы из десяти скакунов. В это время основная масса драгун отбежала от дороги, выстраиваясь в три жидкие шеренги. С собой они несли закрепленные на спине луки и снятые с лошадей колчаны.
Двадцать ударов сердца – и девяносто драгун были готовы сделать первый залп.
– Готовься! Синий шест! Два пальца право! Подъем три! – по-прежнему надрывался Мороф. Только он один мог так лихо рассчитывать расстояние и скорость ветра. Конечно, в отряде были достойные ученики, но до сотника им пока было далеко. Скрипнули сочленения длинных луков, и едва слышно зазвенели струны натянутой тетивы. – Дай!
Я в который раз внутренне улыбнулся, потому что команда к выстрелу у местных звучала так же, как команда запуска тарелочной мишени в стендовой стрельбе из охотничьих ружей.
Удар по кожаным накладкам, басовитый гул тетивы на луках – и в небо с тихим шорохом ушло целое облако из стрел.
– Готовься! – больше для порядка скомандовал сотник, потому что стрелки уже потянулись за следующей стрелой.
Драгуны дали еще четыре залпа, а затем побежали к торчащему вдалеке синему шесту смотреть, кто куда попал. Определить принадлежность снарядов при использовании стандартной стрелы удавалось благодаря римским цифрам – пожалуй, единственным известным мне письменным знакам, которые легко наносить на такую неудобную поверхность, как древко стрелы.
Мороф остался на месте. Он свое дело сделал – выбрал поправку на ветер и дальность. Этот способ был разработан сотником с моей подачи, но в основном самостоятельно. Боковую поправку отмеряли по количеству условных толщин пальца в сторону от видимой цели, а дальность корректировали углом расположения лука, который определили по небольшому грузику на короткой веревочке. Чем больше угол, тем дальше грузик отклоняется от древка лука. Вкупе с относительно стандартными луками и стрелами, а также с натренированным усилием, приложенным для натягивания лука, это давало приличную точность попадания при отвесной стрельбе. Разброс составлял где-то метров двадцать, за небольшим исключением у особо криворуких.