Тайно потравив казенный луг, выступили, когда только-только занимался перламутровый рассвет и иней не таял еще на лошадиных потниках. В то утро вода в реках казалась особенно холодной. Медленно разгоралось латунное солнце. Животные долго не хотели входить в воду. Но караван перешел реку Рачу и еще одну, названия которой никто не знал. В тот день одолели перевал Чог-ла и вышли к восьми субурганам. Идти дальше было уже невмочь. Сон буквально валил с ног. Цыбиков заснул сразу, будто провалился под лед в черную застывшую воду. Но среди ночи внезапно проснулся от чьего-то душераздирающего крика. И долго потом не мог уснуть. Всю ночь где-то рядом ревели дикие ослы, у которых была сейчас самая пора свадеб. Лошади тоже вели себя тревожно, отзываясь на ослиный рев испуганным ржанием.
30 июля вошли в узкое ущелье, в устье которого стоит покинутый домик с колесом, в котором заключено сто тысяч «мани». Потом стали попадаться отдельные банаки, дальше пошли пахотные поля и деревни тибетцев. Утром достигли реки Помдо — одного из главных притоков Уя. А на Уе, как известно, стоит Лхаса. Цель, казалось, была уже близка. Из-за высокой воды опять пришлось погнать животных вплавь. Груз надо было перетаскивать на себе через мост. Но что это был за мост! Две железные цепи, натянутые на расстоянии в полтора аршина друг от друга между береговыми опорами. К этим подрагивающим цепям ремнями кое-где привязаны жалкие дощечки и жердочки. Вот и весь мост. За один раз по нему может пройти только один человек. Да и то ежеминутно рискуя свалиться в воду. Только страхом перед этим мостом можно объяснить возникновение легенды, что переход по нему очищает от всех грехов.
После этой переправы целый день отдыхали вблизи старого красношапочного монастыря.
Зато 2 августа, перевалив через высокий хребет Чаг-ла, паломники спустились в долину реки Пэнбо. Это одно из наиболее густонаселенных мест Тибета. Отныне они оказывались под полной юрисдикцией далай-ламы. Пройдя еще верст 30 — благо дорога оказалась хорошей — вдоль Южной пади, поднялись к Гола — перевалу Головы.
Отсюда в ясную погоду можно увидеть Лхасу! Ее розовые дома, золоченые крыши храмов, белый дворец далай-ламы на Красной горе… И Цэрен, и Цыбиков еле дождались утра. Но окутавший гору густой туман не растаял. Накрывшее караван облачное одеяло не позволило насладиться лицезрением города небожителей.
Но несмотря на это паломниками овладел экстаз. Они распростерлись на земле, простирая руки в туман, смеясь и плача. Вставали, чтобы совершить троекратный поклон, и вновь растягивались на холодных камнях, мокрых от сгустившегося на них облачного тумана. Люди целовали эти камни и все тянулись, тянулись вперед, словно видели уже сверкающие крыши священного города. Порой казалось, что они и впрямь видели его тайным каким-то зрением экстаза и веры.