– Дождь…
Эрик стоял под каплями падающей с неба воды, подставляя лицо. Даже Элен которой врачи строго-настрого наказывали все время пока находится снаружи носить противогаз, сняла его и тоже подставила лицо.
– Блаженство… – шептала она.
Если на Земле все спешили спрятаться от дождя, то здесь на Сахаре, на этой адско жаркой планете, люди наоборот поспешили выйти из своих модулей навстречу столь редкому здесь явлению, не желая пропускать ни мгновения, словно запасаясь ощущениями впрок, несмотря на то, что до весны еще два месяца.
Хотя что такое три месяца зимы из которых один уже минул? Ничто по сравнению с полутора годами жаркой весны, осени и убийственно горячего лета когда вся влага выкипает. Так что воспоминаниями о дожде следовало запастись.
Поток воды стекал с холмов, собирался в грязные ручьи и водопадами обрушивался в каньон вызывая там сильные наводнения. Некоторые районы затапливало от одного края каньона до другого так что скальные возвышенности действительно становились полноценными островами и теперь уже окончательно становилось ясно почему аборигены и тем более орфейцы предпочитали жить в квартирах-норах вырытых в стенах «островов» на хорошей высоте, и тем более не строили привычные дома.
Столицу аборигенов тоже атаковали, но сахарианцы, похоже, покинули ее в тот же день, как люди прилетели туда с посольством и потеряли там вертолет. Ничего ценного найти не удалось, только изрядно потрепанную технику в «гаражах», благодаря которой собственно и обнаружили это поселение. Восстановлению она просто не подлежала, слишком высокой оказалась степень износа узлов и агрегатов.
Никаких записей, ни на электронных носителях. Ни в бумажном виде даже близко не нашлось. Хотя последнее аборигены вполне могли унести с собой.
Но вот дождь стал ослабевать и в воздухе повисла приятная сырая свежесть.
– Эрик, я хочу посмотреть на них.
– На кого?
– На аборигенов.
– Зачем?
– Просто женский каприз. Ну пожалуйста. Они же ведь у нас. По крайней мере часть.
Махов кивнул. Несколько аборигенов действительно находились в модуле, на крыше в специально отведенном и закрытом месте. В основном раненые. Над ними тестовые эксперименты решили провести в первую очередь, чтобы не заморачиваться с полноценным лечением ран. Большую же часть здоровых сахарианцев, поместили в пустующем модуле отведенного под тюрьму. Причем не столько для аборигенов, сколько для людей совершивших различные преступления.
Людям теперь за прегрешения перед законом нечего было опасаться отправления в колонию, они уже в колонии, хуже которой не придумать даже Праймзон прозванный Зоной выглядит раем, и потому зачастую не сдерживали себя, дрались, воровали, насиловали. Причем так вели себя не только изначально асоциальные «крысы», но и распоясавшиеся «хомяки». Впрочем, за тяжелые прегрешения вроде насилия и убийств установили одно наказание – смерть. Суровая, но абсолютно необходимая мера для выживания колонии.