За кухонным столом Корнелия и Тео сидели на расстоянии друг от друга. Клэр уставилась в пространство. Она думала, обычный ли воздух между ними, или он кажется Корнелии другим, может быть, теплее, или сама Корнелия наполняет его чем-то, чего никто не может видеть.
И тут, когда она очистила картофелину и держала ее, гладкую, как яйцо, в руке, она заметила беглый, незащищенный взгляд Корнелии на Тео, который повернулся, чтобы что-то сказать Элли. Корнелия смотрела на профиль Тео или, может быть, на его шею. «Вот, — подумала Клэр, — это любовь». И почувствовала, как ее собственные щеки заливает краска.
Клэр дождалась десерта, чтобы сказать то, что она собиралась. Когда все приступили к лимонному пирогу, она сказала:
— Сегодня я многое решила для себя. Вообще-то я уже давно об этом думала, но сегодня я решила все сказать вам, — она перевела дыхание, — все, о чем я думала.
Клэр встретилась взглядом с Тео, и он ничего не сказал, только слегка ей подмигнул, что по непонятной причине заставило ее встать. Она стояла перед всеми рядом со своим стулом и чувствовала себя так, как перед докладом в классе, — она была взволнованна, она нервничала.
— Я так рада, что моя мама вернулась. — Клэр повернулась к матери, которая улыбнулась ей, хотя в глазах таилось беспокойство. — Мама, я так по тебе скучала и знала, что ты обязательно вернешься. Когда ты болела, я лежала ночью с открытыми глазами, прислушивалась и боялась того, что ты могла сделать. И хотя сейчас ты выглядишь здоровой, я знаю, что снова буду вести себя так же. Лежать, слушать и бояться. Ты прости меня, мама. Я не хочу тебя обижать, — Клэр посмотрела на Корнелию, в больших миндалевидных глазах которой закипали слезы, — но я буду очень скучать по Корнелии. — Слезы потекли по щекам Корнелии, и Клэр увидела, как Тоби, который сидел рядом с сестрой, положил руку на спинку ее стула. — И мне нравится здесь. Это лучшее место из всех, которые я знаю. И я решила, что я хочу жить здесь всегда. В доме миссис Голдберг. С моей мамой и Корнелией. — Клэр смотрела на торт в середине стола, чтобы не видеть лица людей, сидящих вокруг. — Тогда я была бы счастлива. Подумайте об этом, пожалуйста.
Она села и расправила салфетку на коленях. Почти минуту никто не произнес ни слова. Когда же молчание было прервано, заговорила не Корнелия и не мать Клэр, а Элли. Она заявила звонким голосом:
— Ну а я как раз сегодня, пока мы готовили, раздумывала, кому бы в городе позвонить, чтобы устроить Клэр в школу Святой Анны. Я могу это сделать запросто, вот так. — Она щелкнула пальцами. Пока Корнелия, мать Клэр и все остальные смотрели на нее, она вилкой взяла кусочек торта и поднесла его ко рту.