— Прости, — наклонившись к ней прошептала Джози. Клэр знала, что Джози — хорошая девочка, и она лучше других детей понимала, что дочери не всегда несут ответственность за поведение своих матерей, поэтому Клэр пожала плечами и сказала:
— Да ничего.
И теперь, когда Джози стояла рядом с Мари у дверей дома Клэр, Клэр догадывалась, что она чувствует себя беспомощной, ей стыдно за то, что происходит, она, наверное, спорила с Мари и не хотела сюда ехать. Клэр решила простить Джози: во-первых, она знала, что Джози слабая, а не плохая, и во-вторых, ей была нужна подруга.
— Мама просто теперь работает допоздна, — соврала она, глядя Мари прямо в глаза.
— И что она такое делает? — спросила Мари, для которой понятия «не твое дело» не существовало.
— Работает.
— Никто не должен так много работать, — заявила Мари. — Готова поспорить, что она с кем-то встречается и не хочет, чтобы ты знала.
Как странно, все думают о ее матери одно и то же. Может быть, дело в том, что ее мама очень красива, тогда как большинство других мам нет. Возможно, когда ты такая красивая, все люди вокруг уверены, что знают все о твоей жизни. «Ничего-то вы не знаете», — подумала Клэр, и ей захотелось горько рассмеяться. То, что люди предполагают, не имеет ничего общего с тем, что на самом деле происходит.
— Когда она с кем-то встречается, она мне рассказывает. Я могу с ним познакомиться, если захочу. — И это было правдой, хотя мать Клэр редко заводила мужчин, а если и заводила, то ненадолго. Тут она вспомнила то, что мать говорила ей в ресторане, но она тут же выбросила это из головы.
— Подумаешь, — сказала Мари, что не удивило Клэр. Этим словом рано или поздно заканчивались все разговоры с Мари. Клэр повернулась к Джози.
— Ты на меня сердишься? — спросила она. Джози бросила быстрый взгляд на Мари, набрала в грудь воздуха и отрицательно покачала головой.
— Нет, я не сержусь, — призналась она. Клэр почувствовала, что гордится ею.
— Мне пора, — сказала Клэр.
— Подумаешь, — повторила Мари. Девочки начали усаживаться на велосипеды, и Клэр вернулась в дом. Она решила, что визит прошел относительно благополучно. Она хорошо была знакома с «подумаешь» Мари. Как круги от камня, брошенного в пруд, ее «подумаешь» по поводу Клэр и ее матери вызовет слухи; пока самое худшее из того, что могут приписывать маме в классе, — будто она завела себе таинственного любовника. Клэр не нравилось, что все могут в это поверить, но в то же время это подходящее объяснение ее отсутствия и странного поведения. Кроме того, она знала: воображение у Мари убогое и та вряд способна придумать что-то особенное. Никто ведь не поверит, что ее мать встречается с серийным убийцей, президентом или международным шпионом. Клэр эта уверенность одновременно слегка утешила и разочаровала.