Перешел на другой берег, поднялся наверх, повернул налево, на улицу Полоцко, шел прямо, никуда не сворачивая, вышел из Ужуписа по другому мосту, парадному, увешенному свадебными замками, поднялся на Бокшто и дальше, дальше, ускоряя шаг, как будто за ним гналась целая свора невидимых соглядатаев, которых хорошо бы оставить с носом — просто так, чтобы лишний раз повернуть все по-своему и отметить эту смешную победу бокалом пива в уличном баре на бульваре Вокечю, совершенно пустом по случаю холодного вечера понедельника и снова начавшего накрапывать дождя.
О ключе вспомнил, уже сворачивая во двор на Лабдарю, подумал: «Вот это номер. Не ломать же дверь топором». Но ключ неожиданно обнаружился в нагрудном кармане, точнее, два ключа, связанные тонким металлическим кольцом. Интересно, в какой момент немец их подсунул? Впрочем, неважно.
А код подъезда давно запомнил навек: три и восемь, нажать одновременно. Имя свое проще забыть, чем некоторые тайные сведения, помогающие открывать запертые двери, то и дело встречающиеся на нашем пути.
Легко справился с обоими замками, не включая свет, умылся холодной водой на кухне, прошел прямо в спальню, упал на неразобранную постель, лицом к окну, за которым алая небесная твердь и звезды синие-синие, как в детстве, как во сне, как всегда.
Просыпаться в чужом доме оказалось приятней, чем в собственном. Так просто и естественно, словно давным-давно обжил эту маленькую квартирку, обезображенную старательным, но безвкусным «евроремонтом» ровно настолько, чтобы жить в ней было не противно, а уезжать все равно радостно, — идеальное временное жилье. В ванной нашлась новая зубная щетка в упаковке, на кухне — кофейный аппарат и холодильник, забитый сырами и виноградом, роскошный завтрак, красивая жизнь. Кофе пил на балконе, благо день выдался солнечный и жаркий, как будто лето вернулось — ладно, сделаем вид, что поверили, достанем из кладовой шезлонг.
Компьютера не нашел, телефон почти разрядился, лениво подумал, что за ноутбуком и зарядным устройством можно сходить к себе, благо здесь совсем рядом, но отказался от этой мысли. Не хотел читать почту, вдруг выяснится, что есть срочная работа, а сейчас совсем не до нее. Думал: «Долгов за мной не осталось, а новые обязательства — это не для меня. Вот вернется мой немец, убьет меня, уедет домой, а там поглядим». Эта формулировка очень его смешила, так что бесконечно ее повторял, иногда даже вслух. Конечно же, по-немецки. Привык, что в этом доме на других языках не говорят.
Вторник, среда и четверг пролетели незаметно и как-то удивительно, по-детски счастливо. Хорошо живется тому, у кого все новости только о погоде, всех дел — втиснуть поход за продуктами между двумя дождями, всех развлечений — несколько книг немецких стихов, а забота только одна — дождаться хозяина дома, который, конечно же, появится не позже пятницы, на вечер назначена прощальная вечеринка, ее нельзя пропустить.