Лина сочувственно смотрела из-за стойки.
— Плюньте, — наконец сказала она. — Подумаешь — лошадь. Еще и не такое бывает. Идемте-ка в столовую. У нас там кофе остывает.
Уже, собственно, остыл. Допила холодные остатки залпом, одним глотком, в надежде, что горечь приведет в чувство и тогда, конечно, сразу выяснится, что задремала прямо за завтраком и даже успела увидеть сон. Короткий, зато дурацкий. Со всяким может случиться.
Но себя не обманешь. Никогда этого не умела. Жаль.
Сказала:
— Ерунда какая-то получается. Я же как раз говорила про синюю лошадь. И тут она вдруг откуда-то взялась. Причем именно в шляпе! И как это? И что теперь?
Рыжая молча развела руками.
— Она будет жить у вас в гостинице? Лошадь? В человеческом номере? Синяя?!
— Не думаю, — беззаботно откликнулась Лина. — Вы же сказали: «Хочу, чтобы вошла синяя лошадь в шляпе, украшенной искусственными фруктами, взяла ключ и отправилась по лестнице в номер». И все. О постоянном проживании речи не было.
«Я сказала? А, ну да, правда. Я. И что?.. Нет, погодите. Получается, эта дурацкая лошадь из моих слов материализовалась? Только потому, что я сказала, будто так хочу? Какой абсурд. Какой абсурд!»
Вслух не произнесла ни слова. Сидела, уставившись в пустую чашку. Наконец спросила:
— «Все желания гостей» — то есть вот до такой степени все? Не только чай, кофе, свежая пресса и дополнительное одеяло в номер?
— Обычно примерно этим и ограничивается, — заметила рыжая. — На самом деле люди не так уж много говорят вслух о своих желаниях. Особенно при чужих. Ну вот разве что действительно одеяло попросят или еще чего-нибудь в таком роде. Впрочем, бывают исключения. Взять хотя бы нашего португальца. Сказал, что хочет как следует выспаться, и теперь спит как убитый. А я не бужу, видно же, что человеку очень надо. Лишь бы обратный самолет не проспал, но за этим я слежу, четыре дня у него еще есть. Или вот в прошлом году один русский приезжал, пожилой человек, музыкант. Очень славный. Все время рассказывал мне о жене, которая уже долго болеет, фотографии показывал — смотрите, какая красавица. И однажды у него вырвалось: «Я так хочу, чтобы Люся поправилась!» Слава богу, не промолчал. Знали бы вы, как я за них рада! И еще был мальчик, забавный такой, совсем юный и ужасно серьезный. С порога объявил: «Я хочу написать книгу!» Подозреваю, он просто пытался произвести впечатление, но не тут-то было. Засел в своем номере, как миленький, на улицу только поесть выходил, да и то не каждый день. Мы даже скидку ему сделали — пусть работает спокойно, если уж так влип. До сих пор думаю: интересно, что у него в итоге получилось?.. Но вы, конечно, всех перещеголяли с этой своей лошадью. Такого у нас еще не было.