— Все-таки вы ясновидящая.
— Нет, просто довольно наблюдательная. К тому же достаточно долго живу на свете; впрочем, все это неважно. Важно, что на самом деле посуда влияет на вкус и даже свойства напитка… Ага, теперь вы скептически улыбаетесь. Тем лучше! Если станете обращать на это внимание, рано или поздно убедитесь, что я была права. И помянете меня добрым словом.
Сказал:
— А знаете что? Чашка — это вариант. Я люблю красивую посуду, но никогда ее не покупаю. Потому что, как вы сами сказали, в доме и так есть из чего пить. Да и времени я там провожу совсем немного.
— Но кофе-то по утрам пьете? — деловито спросила Агата. — Или чай? Утро — это очень важно. Оно дает настрой на весь день.
— Ваша правда. Буду вспоминать по утрам, как мы с вами чудесно болтали. Действительно отличное начало дня. Осталось выбрать чашку. Это самое сложное. Глаза разбегаются. Может, наугад?
— А хотите, я сама выберу? — предложила Агата.
— Так лучше всего.
— Честно говоря, я уже давно выбрала, — призналась она. — Как-то сразу стало ясно, что вот эта — ваша.
И протянула ему тонкостенную керамическую чашку. Довольно вместительную, совсем простую, лаконичной цилиндрической формы, зеленую снаружи, светло-шоколадную внутри, явно не самую красивую в лавке. Однако, взяв ее в руки, сразу понял: надо же, и правда моя вещь. Очень легкая, немного шершавая, с идеально гладкой ручкой, прохладная и одновременно теплая, словно заранее, авансом нагрелась от кофе, который будет налит в нее когда-нибудь потом — завтра утром, неделю спустя, через год.
Сказал:
— Вы все-таки совершенно удивительная. Знаете, что мне нужно, лучше, чем я сам.
— Вот именно поэтому от меня никто не уходит без покупки, — улыбнулась Агата. — С вас тридцать литов, с меня упаковка. Заверну так, что с крыши небоскреба можно ронять, не разобьется. А уж до дома довезти — вообще не проблема.
Хотел было отказаться: зачем заворачивать, я не стану залезать на небоскреб и вообще собираюсь пить из нее кофе завтра же, в гостинице, благо там есть электрический чайник. Но пока открывал рот, Агата успела навертеть на чашку столько слоев бумаги, что промолчал. Если чей-то труд обречен быть тщетным, лучше ему об этом не знать.
Немного жалел, что все произошло так быстро и теперь, ничего не поделаешь, придется уходить. С другой стороны, там, за окном, такое сладкое медовое осеннее солнце заливает улицу Диснос и добрую сотню других улиц и бульваров, узких и широких, заасфальтированных и вымощенных булыжником, засаженных деревьями и загроможденных припаркованными автомобилями, разных, пока не исследованных, надо спешить.