— Конечно нет. Причем не только у меня, а вообще в природе. Просто у моих приятелей множество умеренно остроумных способов дать мне понять, что они соскучились. Но бог с ними. Видишь эти ворота? Смотри внимательно, запоминай, потому что на самом деле никаких ворот тут уже давным-давно нет. Я и сам их всего пару раз видел. Считается, что увидеть Субочские ворота — добрая примета, тебе повезло. А теперь давай спускаться. Придумала как?
Слезать пришлось по пожарной лестнице. Я не раз замечал, что после встречи с полицейскими люди забывают, что умеют летать. К счастью, не навсегда.
— Ух ты, какая крепость!
— Не совсем. Это Бастейя. Или Барбакан. Она же отводная стрельница — если совсем уж по-русски. Короче, артиллерийский бастион для защиты входа в настоящую крепость, которой уже давным-давно нет, а Бастейя — вот она. Днем здесь ремонт, вся в лесах, обмотана сеткой, но стоит, ничего ей не делается. Она даже превращение в овощной склад в свое время пережила, что ей какой-то ремонт.
— Господи, в овощной склад?! Кому такое в голову пришло?
— Понятия не имею. Дело давнее. Но верю, что справедливость восторжествовала, этот умник уже превращен в патиссон и безжалостно уничтожен лютыми вегетарианцами. На них вполне можно положиться, их сердца не знают милосердия, и наша Бастейя отомщена. А мы можем спуститься в сокровищницу.
— В сокровищницу?!
— Ну да. К сожалению, у нас нет времени, чтобы осмотреть весь подземный лабиринт, соединяющий подвалы Барбакана с Тракаем. Там по прямой-то тридцать с лишним километров, но кто же под землей ходит по прямой? Однако сокровищница совсем близко. Давай руку, пошли.
Когда под ногами захлюпала вода, я, мягко говоря, удивился. Ничего себе новости. Опустил глаза и совершенно обалдел. Такого до сих пор не было.
Навстречу нам из глубины подземелья течет золотой ручей, веселый и звонкий. Времени не теряет, разливается все шире и сверкает так, словно воды его освещает как минимум дюжина солнц. Хотя откуда бы им взяться под землей.
Девочка моя стоит по щиколотку в золотой этой воде и хохочет, прижав ладони к щекам.
— Именно так и представляла себе в детстве любую «сокровищницу». То есть клад — просто сундук с монетами и камнями, как в кино, с ним все понятно. Но «сокровище» — это так много, что ни в один сундук не поместится. И оно везде сразу, течет, как река, не может остановиться. И каждый может напиться, унести в себе столько сокровища, сколько поместится, стать золотым и серебряным изнутри — навсегда. Даже не знаю, откуда я это взяла. Вроде бы в сказках ничего похожего не было.