Тринадцатая вздрогнула от моего повышенного тона, обняла себя за плечи, сделалв шаг назад. Я понял, что поддавшись эмоциям от её столь щедрого предложения, нехотя напугал девочку и тут же поспешил исправить положение:
— В смысле… я ведь чужой. Понимаешь? А твои сёстры — они ждут именно тебя.
— Но разве тебе тело не нужно? — парировала Тринадцатая. От этих слов я дёрнулся, точно от пощёчины.
— Нужно. Но… Я ведь такой же неудачник!
— Неудачник?.. — Она склонила голову набок и подняла бровь. — Но ведь ты так многого добился за эту неделю! Поставил на место сестёр, спас моё тело из рук рыцарей…
— Это была случайность!
Лицо Тринаверсе приняло выражение совершенного недоумения.
— Если ты за мной наблюдала, то должна была понять, что я простой отаку! Понимаешь?
— Я умерла. А ты — пришёл на моё место, — Тринаверсе, невзирая на мои протесты, подошла ко мне вплотную. — Мне пора отправляться на дорогу, с которой нет возврата. Я… рада, что мы напоследок смогли встретиться… Мао… энко. Но мне пора. Как и тебе…
— Э?
— Но напоследок… возьми мою память. Она тебе понадобится, если хочешь выжить в этом мире…
Тринаверсе, заметно нервничая, обняла меня. Она была гораздо меньше, ниже, но этой ей не помешало обхватить меня крепко-крепко. Наши тела объяло сияние — тепло, невероятное, доброе, струилось от этой девочки перетекая в меня…
Я почувствовал мягкие волны, поток любви и неги окутывающий всё моё сознание и отдавшись этим блаженным ощущениям ушёл в нирвану… И только голос Тринаверсе, донёсшийся эхом откуда-то издалека заставил вздрогнуть.
— Попрощайся за меня с Шестой, ладно?
Это была небольшая зала. Небольшая, но богатая, достойно украшенная. Стены с фресками, изображавшими сады с виноградниками, чьи лозы с тяжёлыми гроздьями чёрных ягод свисающих словно живые, тянулись по стенам. Яблоневые деревья, пальмы, вишни… всё это буйство цветов и красок было исполнено настолько мастерски, что создавало обманчивое ощущение реальности и возникало желание пройти в этот сад, отдохнуть в прохладной тени деревьев вкушая их сочные плоды. Также комнату украшали разного рода колонны. Колонны римские, белые и тянущиеся к потолку, статуи, могучие статуи, изображавшие чудовищ, коих и свет не видывал… Две широкие створки ворот, сделанные из крепкого дерева, чей коричневый цвет аккуратно вплетался в ансамбль комнаты, продолжал и дополнял его. Но при всём этом богатстве зала была свободной и даже… пустоватой. Разве что… яйцо.
Да, по центру этой комнаты находилось яйцо. Вернее сказать, яйцеообразный объект, висящий в воздухе. Размеры этого эллипса были столь велики, что если бы этот предмет действительно являлся настоящим яйцом, то вполне вероятно из него мог бы вылупится совершенно взрослый, совершенно сформированный человек.