Волосы Карла светлым воздушным потоком струились по плечам в черном бархате, и в них вспыхивали звездные искры. А я, верно, была похожа на призрак в светящейся в лунных лучах ночной сорочке, сквозь шелк которой прекрасно проступали очертания моего тела… И капризным сном о несбыточном мерцали вокруг моего лица мои светлые волосы, смехом ночных духов рассыпаясь по плечам…
Я знала, что я красива — и я хотела быть красива: для моего брата…
— Ты прекрасна… — вздохнул он. И, взяв мое лицо в свои ладони, нежно поцеловал мои глаза. — Фрэнсис сказал, в чем моя ошибка, Лизонька. До конца ее теперь уже не исправить, но то, что еще можно изменить — мы изменим. Иди ко мне.
— Наш отец…
Его лицо омрачилось.
И прекрасный вампир хмуро посмотрел на спящего Констана.
— Лишь ради тебя я сохраню его жизнь, сестра.
Это — последняя моя ночь на этой земле, которую я проведу, как человек. Карл сейчас сидит рядом и, улыбаясь, смотрит, как я пишу эти строки… Я так слаба, но в моем теле удивительная, поющая легкость… А улыбка брата придает мне сил…
Прощаясь, он наклонился, чтобы поцеловать меня в висок.
— Мне всегда нравилось, как ты пишешь, — нежно шепнул он, исчезая в лунных лучах и тенях ночи…
31 июля.
Рассвет… Я так и задремала за столом.
Небо светлеет за распахнутым окном, и в комнату льется прохладный воздух… Краски нежны, как последняя сонная греза, прохладные тени скользят вниз по деревьям, а сверху льется мягкий золотой свет. На мой стол упал первый луч…
Как это красиво… Головокружительно красиво. Звуки набирают силу, еще юные и чистые, наполненные смыслом. Каждый звучит.
Мой взгляд остановился на ручном зеркале, забытом на столе, таком ясном в своей серебряной оправе…и я стала рассматривать свое отражение в синих рассветных тенях. Я должна с ним попрощаться.
С чем прощаться?.. С видом этого исхудалого лица, больше похожего на череп?.. Как нос заострился…и волосы вокруг торчат какой-то разлохмаченной грудой, как пересушенная копна сена…глаза в коричневых кругах…о ужас.
Сил нет никаких на бурные эмоции. Все равно…все равно. Красота вернется, но я-то себя уже не увижу…как глупо и грустно. И все равно.
Провела языком по пересохшим губам. Они истончились и словно присохли к зубам, я почувствовала на них крупинки соли…как странно. Их цвет омерзителен: фиолетовый в зелень, как у трупа.
Мои руки тоже страшно исхудали. Что удивительного? Почему я не смогла добраться до постели?.. У меня не хватило сил подняться на ноги. Так вот просто.
Констан застанет меня здесь. И пусть. Все равно.
Я виновата перед ним. Я виновата перед своими детьми. Я кругом виновата: теперь, глядя на первый луч солнца, я это понимаю.