Колени дрогнули, подались, и Луна весьма неизящно плюхнулась на придвинутый Гертрудою табурет.
– Он… что? Умер? Когда?!
– Не стоит прикидываться невинной овечкой, – сквозь зубы процедил Девен. – Вы знали, что он ищет вас, ищет в дворцовой политике следы вмешательства вашей королевы. Он был опасен для вас, а теперь мертв. Возможно, я величайший глупец на весь белый свет – уж вы-то точно обвели меня вокруг пальца, как последнего дурака… но не настолько же глуп.
Пальцы Розамунды сомкнулись на шелке его рукава, придержав невольно потянувшуюся к эфесу шпаги руку.
– Мастер Девен, – сказала брауни, но тот не удостоил ее и взгляда. Неровные отсветы пламени искажали правильность его черт, превращая лицо в жуткую маску. – В то время, когда умер ваш господин, леди Луна была заточена в темницу. Она не могла погубить его.
– Значит, приказала сделать это другому.
Луна отрицательно покачала головой. Выдержать Девенов взгляд ей было не по силам: столкнувшись с ним в истинном облике, она казалась самой себе невероятно уязвимой – все равно что нагой. На Анну он не взирал бы с такой жгучей ненавистью…
– Нет, не приказывала. Но если он умер… отчего?
– От болезни, – отвечал Девен. – По крайней мере, так это выглядело.
Да, Уолсингем часто болел и вполне мог умереть естественной смертью. Но вовсе не обязательно.
– Мне поручили, – сказала Луна, не поднимая взгляда от потрепанных перьев юбки, – следить за Уолсингемом и сообщать о его намерениях во дворец. И, если удастся, найти способ влиять на него.
– С моей помощью, – с очевидным омерзением уточнил Девен.
– Он… был человеком проницательным, – продолжала Луна, уклонившись от ответа на сей предполагаемый вопрос: в эту минуту она ни за что не смогла бы объяснить сделанного выбора. – Полагаю, моя королева опасалась, что он приближается к разгадке. Возможно, вы, мастер Девен, и правы, виня в его смерти меня, ведь это я сообщила Видару, лорду дивных, на что нацелился господин главный секретарь. Возможно, после того, как меня похитили из Оутлендского дворца, он и предпринял некие шаги к устранению угрозы. Но я таких приказаний не отдавала.
Гертруда дотянулась до второго рукава Девена, и брауни мягко, однако настойчиво увлекли молодого человека на шаг назад, дабы он не нависал над табуретом Луны.
– Зачем все это? – помолчав, спросил Девен. Гнев его поутих, уступив место искреннему недоумению. – Какое королеве эльфов и фей дело до событий в Ирландии, или до судьбы Марии Стюарт?
– Извольте-ка присесть, – сказала Гертруда, терпеливо, но непреклонно возвращаясь к началу беседы, – и мы сможем ответить на этот вопрос.