– Я понимаю, – отвечал Девен, вздохнув и крепче сжав ее руку. – Понимаю и благодарен тебе за это. Однако отчаяние Суспирии нетрудно понять. Всюду вокруг – бессмертие, да только не для нее…
Остановившись, Луна повернулась к нему, сжала в ладонях его руки.
– Взгляни на это моими глазами, – сказала она. – В жизни смертных столько страсти, столько огня, а мой удел – разве что греться с краю. А когда… – Голос ее дрогнул в предчувствии неизбежной скорби. – А когда ты уйдешь в иной мир, я не стану печалиться и оправляться от скорби, как человек. Быть может, когда-нибудь я полюблю другого, но ни эта любовь, ни горечь этой утраты для меня со временем не померкнут. Отдав свое сердце, забрать его назад я не смогу никогда.
– Но Фрэнсис вернул Суспирии ее сердце, – через силу улыбнувшись, напомнил Девен.
Луна покачала головой.
– Нет, не вернул. Он разделил его с ней и напомнил ей, что она его любит – и ныне, и вовеки.
Девен смежил веки, несомненно, как и сама Луна, вспоминая все, что случилось на их глазах в Халцедоновом Чертоге. Но вот рядом ухнул филин, и он со вздохом расправил плечи.
– Однако у нас дела. Идем, она ждать не любит.
Виндзорский замок, Беркшир,
11 июня 1590 г.
Когда все слуги и камеристки были отосланы прочь и в комнате, кроме них троих, не осталось ни души, Елизавета сказала:
– Думаю, мистрис Монтроз, пора тебе показать свое истинное лицо.
Девен краешком глаза взглянул на Луну. Должно быть, ожидавшая этакой просьбы, она не колебалась ни минуты. Золотистые волосы и сливочно-белая кожа исчезли, открыв перед Елизаветой всю неземную красу королевы эльфов и фей.
Губы Елизаветы на миг сжались, сложившись в жесткую тонкую линию.
– Итак, ты – ее преемница.
– Да.
Не услышав от Луны надлежащего обращения к монаршей особе, Девен внутренне вздрогнул, однако она поступила совершенно верно: Елизавета должна видеть в ней равную, правительницу сопредельной страны.
– И от имени своего народа приношу искренние извинения за зло, причиненное твоему королевству руками Инвидианы.
Елизавета, поигрывая шелковым веером, сверлила Луну пристальным взглядом.
– Вот как… Да, это правда, зла она причинила немало.
Девен никак не мог решить, на какую из королев смотреть, но что-то в поведении Елизаветы натолкнуло его на одну мысль.
– Ваше величество, – заговорил он, обращаясь к престарелой смертной, – давно ли вы знали, что Анна Монтроз – не та, за кого себя выдает?
В темных глазах Елизаветы неожиданно мелькнуло веселье, уголки губ дрогнули в улыбке, гордой и чуточку самодовольной.
– Мои лорды из Тайного Совета с великой заботой приглядывают за действиями моих царственных кузенов в иных странах, – сказала она. – Должен же кто-нибудь приглядеть и за той, что живет по соседству.