— Правда?
— Завтра он собирается идти на судоподъем, хочу записку передать, — покраснела и отвернулась Людмила.
Ленька пораньше забрался на чердак, не спеша вынул кирпичи, приготовился. Из дымохода тянуло прохладой и запахом плесени, но ничего слышно не было. Видно, Третий еще не пришел. Минул час, второй, но, кроме шагов мерно расхаживающего по комнате человека, ничего слышно не было. Леньку одолевала дрема. «Может, и не придет этот Третий, — сонно подумал он. — На кой черт ему потрошеная рыба, что он с нею будет делать?» Но в это время внизу лязгнула железная дверца камина, из дымохода сильно подуло, что-то тихо зашуршало, захрипело, послышались какие-то обрывки музыки, потом: пи-пи-и, пи, пи-и — запищало. Вначале Ленька подумал, что это пищат потревоженные в гнезде голубята. Но писк был размеренный и быстрый, будто неровную строчку метала чья-то торопливая рука.
«Радио! Передатчик!» — чуть не крикнул Ленька. «Передашь Третьему: рыба найдена и выпотрошена», — вспомнил он слова Качура.
Передашь… передашь… не скажешь, а передашь. Нет, здесь не потрошеной скумбрией пахнет. Надо бежать. Бежать в милицию. Ленька торопливо вставил кирпич в дырку дымохода, кусок глины, прилепившийся к кирпичу, откололся и зашуршал вниз. Писк мгновенно прекратился. Сперва было тихо. Потом в дымоходе зашуршало и кто-то грязно выругался.
Ленька опрометью кинулся к слуховому окну. Сердце у него стучало, как движок на баркасе…
— Ничего не пойму. Какое радио? Какая рыба? — перебил Иван Трофимович несвязный рассказ запыхавшегося, облепленного грязью и паутиной Леньки.
Леньке пришлось начать сначала свой рассказ о рыжем водолазе и Масюте.
— Как ты говоришь, фамилия водолаза?
— Качур, дядя Грач… Арсен Качур.
— Подожди, подожди. Дай пошевелить извилинами… Тебе Демич рассказывал о подъеме затонувших лодок?
Ленька насторожился.
— Нет… не рассказывал. Хотите, землю съем, что не рассказывал.
— А про своего отца? О письме, найденном на «Катюше»?
Ленька молча кивнул.
— Так вот, того, кто ушел к немцам, когда сержант Астахов и Андрей Демич спали… Помнишь?
— Ну, помню. Который затворы из автоматов повынимал…
— У него тоже фамилия была Качур.
— Дядя Грач!
Но Иван Трофимович уже не слушал Леньку. Он выбежал на середину улицы и широко расставил костыли, перегородив ими почти всю проезжую часть.
— Браток, — кинулся он к шоферу, затормозившему машину. — Домчи нас, пожалуйста, до отделения милиции. Очень спешное дело, а на моем деревянном ходу только раков догонять можно.