Саша повернулся и уничтожающе поглядел на парту, где рядом с Пипином Коротким сидел смущенный Миша. Его черные глаза виновато бегали по классу, избегая взгляда Саши и Александра Александровича.
— Ну, теперь обо всем забыть. Все мысли долой, освободить голову для величайшей в мире науки — математики, — сказал Александр Александрович.
Он закатал рукава белой вышитой косоворотки, точно собирался ринуться в бой, и окинул класс внимательным взглядом.
Тридцать пар глаз — карих, голубых, серых — смотрели на него серьезно и доброжелательно.
— Хорошо! — удовлетворенно сказал Александр Александрович. — В прошлым раз мы условились, что сегодня будем говорить о перестановках. Размещения из т элементов, взятые по n, различающиеся только порядком элементов, называются перестановками. Например…
Александр Александрович подошел к доске, взял мел и повернулся к классу. Взгляд его встретился с углубленными в себя, тревожными глазами Саши.
Брови Александра Александровича страдальчески изогнулись:
— Коновалов, перестань думать о постороннем. Математика — абсолютная монархия. Она царит одна и ни с кем делить своей власти не может. Ведь ты не повторишь того, что я сейчас сказал?
— Не повторю, — вставая и краснея, сказал Саша.
— Потом спрошу тебя, о чем думал… Итак, перестановка из двух элементов: a и b, — он написал на доске a и b, — будут размещения из двух по два, то есть… — он написал ab и ba. — Теперь выпишем все перестановки из трех элементов. — Он со скрипом написал на доске: abc, acb, bac, bca, cab, cba. — Понятно?
— Понятно, — ответил класс одним дыханием.
Но Саша Коновалов по-прежнему сидел с отсутствующим взглядом.
Брови Александра Александровича снова страдальчески изогнулись:
— Коновалов, ты можешь повторить?
Саша встал и даже побледнел:
— Нет.
— Тогда выйди из класса. Ты мне мешаешь.
Саша беспрекословно пошел к дверям.
Теперь покраснела Стеша и с большим трудом заставила себя слушать урок.
Александр Александрович некоторое время стоял молча спиной к классу и с раздражением думал о Коновалове и о себе: «Зря погорячился!» Затем он повернулся и стал объяснять формулы числа перестановок.
После уроков учитель и ученик сидели в классе, на первой парте, друг подле друга. В дверь, будто бы невзначай, то и дело заглядывали одноклассники.
— Учиться стал хуже. На уроках думаешь о чем-то постороннем, — вполголоса говорил Александр Александрович. — Случилось что-нибудь? Может, советом помочь? А на меня не сердись. Вертись, переговаривайся, но слушай. А у тебя было совершенно отрешенное выражение лица. Мешал ты мне. Вот я и погорячился.