— Ну что, доходяги, еще живы? Еще не загнулись от паленой водки? — снисходительно поприветствовал их Контрабас. Вовка был прапорщиком, но называл себя офицером и говорил всем, что вот-вот поступит в военное училище и обязательно станет майором.
Он сидел на табурете в полосатой десантной майке, открывавшей могучие плечи и руки. Из-под его подмышки выглядывало раскрасневшееся от чачи, улыбающееся девичье лицо с родинкой у краешка губ — то ли Вовка привез ее с собой, то ли зацепил какую-то из местных.
— А нас паленая водка не берет! Потому что мы ее тоже не берем! — солидно произнес Гиря, пожимая руку старшого и торопливо усаживаясь за стол.
— С коньяка на водку перебиваемся, здоровье бережем! — поддакнул Агафон.
— Мать, ну где ты там? — нетерпеливо крикнул он в коридор, где шептались о чем-то Нина Семеновна с Полухиным.
— Мы с Гирькой голодные, как не знаю кто! В грудях все пригорело!
— Подождете, дармоеды! — каркнула старуха. — Работать надо, самим зарабатывать!
Тренькнул дверной звонок, послышались голоса. Известие о приезде Контрабаса разнеслось по району, подтягивались его бывшие дружки и с ними всякий случайный сброд. Нина Семеновна криками и матом спроваживала самых назойливых. Полухин опять побежал за закусью, сегодня он за гонца. Не дожидаясь очередного наплыва халявщиков, Агафон с Гирей быстро маханули по стакану — за встречу. Потом Гиря объявил, что «между первой и второй перерывчик небольшой». Выпили по второй. Пришла Нина Семеновна, принесла винегретику. Тут настал черед и третьей. Старуха, не моргнув глазом, тоже выпила с сыновьями стакан крепчайшей чачи, томно отставив в сторону корявый коричневый мизинец.
— Жениться вам надо, доходяги, вот в чем проблема! — важно вещал Контрабас, тиская повизгивающую девку. — Вот женитесь, детей народите, сразу в порядок образумитесь! Некогда будет водку жрать! Мать, скажь?
— Где ж тая водка-то… — вздохнула Нина Семеновна. — Работать не хотят, все из дома тянут…
— А сам чего не женился-то? — возразил Агафон.
— Вот выучусь, получу майора — тогда и женюсь! Правда, Светка? — Контрабас склонил лицо к девке, как будто она его о чем-то просила. — А покамест нельзя, слишком опасная у меня работа! Даром боевые не плотют!
И начал он рассказывать про свои подвиги, пургу мести. Про свирепых горцев, про засады на вершинах, про скоротечные бои в «зеленке», да про то, как вдвоем с корешем заперли в ущелье целую банду ваххабитов, и как пьяный в одиночку построил целый аул, и как выходил один на один с иракским наемником и кулаком пробил ему темя…