— Зачем ты меня позвал? — Аревик смотрела так, будто ждала какого-то подвоха, хотя на самом деле ей нравился этот мальчик. Нравился тем, что он не был похож на остальных людей — ни на взрослых, ни на детей. Аревик давно хотелось подобрать к нему ключ, но она не знала, как это сделать.
— Я хочу кое о чем тебя попросить. Пожалуйста, позаботься о моей сестре.
В больших, ярких глазах Аревик вспыхнул интерес. Она переступила с ноги на ногу.
— Вот как? А что случилось?
— Надеюсь, ты никому не скажешь? — промолвил мальчик, выжидающе посмотрел на нее, после чего признался: — Скажу по секрету: скоро я уйду отсюда.
— Куда?
— В горы. Вчера я случайно услышал разговор твоих родных. Ходят слухи, будто в горах есть отряд, в котором сражается женщина. Думаю, это моя мама.
— Твоя мама умерла.
— Она жива.
— Почему же она не вернулась за вами?
— Не знаю. Быть может, она решила, что мы погибли.
— Разве моя мама плохо заботится о Сусанне?
— Хорошо. И все же она ей не мать. Зато ты — ее сестра. Это важнее. Так ты присмотришь за Сусанной?
— Да. Обещаю. А ты вернешься?
— Непременно.
— После того, как найдешь свою мать?
— Наверное, после того, как мне удастся отыскать свою судьбу, — промолвил Тигран совсем как взрослый и добавил: — Мне кажется, скоро все изменится. Все мы. Вся наша жизнь.
Мальчик оказался прав. После очередного сельского схода мужчины Луйса, ранее заботившиеся в основном о том, как спасти свои семьи от нужды, включились в борьбу против арабов. Часть населения ушла в горы и присоединилась к хуррамитам, другая, большая, готовая помогать повстанцам, осталась в Луйсе. До недавнего времени надежно спрятанное в горах селение внезапно очутилось в области военных действий.
Вести о все новых и новых отрядах сопротивления арабам долетали до жителей Луйса едва ли не каждый день. Вардан жадно внимал таким сообщениям, но, к сожалению или к счастью, он ни разу не слышал о неведомой воительнице.
Минул заветный час, и безмолвный серый мир озарился золотистым светом восходящего солнца. Распростертый под ногами, он уже не выглядел мертвым: горы были окрашены в нежно-лиловый цвет, а острые, будто лезвие кинжала, хребты пламенели отражением восхода.
Камрану хотелось смотреть на это до бесконечности. В такие минуты он, случалось, забывал и о скрывающихся за облаками вершинах минаретов Багдада, и о вереницах верблюдов с шерстью цвета песка, идущих по торговым дорогам, и об отчаянно сражающихся за жизнь чахлых кустиках, что растут в пустыне. Ему начинало казаться, что его родина не там, а здесь, в этих горах.