Вечером в среду она уехала на дачу и решила остаться там до приезда Павла из Германии. Там она всегда чувствовала себя хорошо, к тому же на природе лучше думалось. Был разгар лета — ее любимого времени года, когда все вокруг расслаблялось и дышало легко и лениво. Ира обожала жару, запах расцветшего сада и распустившихся роз, обожала томление полуденной жары, когда в воздухе разливалась всеобщее наслаждение жизнью и столь же всеобщая пресыщенность ее тысячелетним однообразием. Словно символ недолговечной прелести летнего постоянства, в каждой комнате стояли свежесрезанные розы из сада — за дачей присматривали живущие неподалеку отставной полковник с женой.
Она ехала по пыльным и усталым московским дорогам и предвкушала момент, когда окунется в бассейн, а потом заварит себе крепкий кофе и уляжется в шезлонге, закроет глаза и станет мечтать о том, когда у них появится маленький. Ей даже захотелось придумать ему имя — она бы предпочла иметь девочку, хотя, если Пашка будет настаивать, можно согласиться и на мальчика. Какая в принципе разница, если это будет их малыш — бесконечно родной, такой нежный и беззащитный, которого можно будет всего, с ног до головы, покрывать поцелуями, холить и лелеять.
Она уже твердо решила, что они возьмут подкидыша, и знала, что Павел не будет возражать и согласится на любое ее решение, лишь бы в доме раздался наконец детский голосок. Конечно, было бы просто замечательно, если бы в малыше текла кровь Павла. Но Ирине была невыносима мысль о том, что в таком случае он будет навсегда связан с другой женщиной, и связан очень крепкими узами. Никакие гарантии не могли бы убедить ее в том, что эта женщина не будет иметь прав на ребенка и ее мужа — она просто не желала даже думать о присутствии третьего человека в их паре. К тому же ей хотелось ускорить процесс, а ждать еще почти год было невыносимо — она бы не поручилась, что не изменит своего решения за это время. К чему тянуть, если все решено и им обоим не терпится увидеть своего маленького? Наташа обещала в течение месяца-двух решить проблему, и Ира не сомневалась, что все получится как нельзя лучше.
В последнее время ее все чаще посещали какие-то тоскливые мысли о том, что все в их жизни уже было и ничего нового не предвидится. В самом деле чего еще желать, к чему стремиться? Она замужем за любимым человеком, и ей никто больше не нужен. Они еще молоды, а уже добились материального благополучия — не «новые русские», но вполне обеспеченные люди. Желать больше Ира считала уже жадностью — ей в полной мере хватало того стабильного дохода, который давала фирма. Пусть Пашка думает о том, как увеличить прибыли, да и делает он это тоже не из жадности, а из делового азарта и честолюбия. А ей вполне достаточно: все необходимое — и даже сверх того — есть, они щедро помогают родным, могут позволить себе экзотические путешествия и удовольствия. Чего же остается желать?