Крепко стиснув ему руку, пастор сказал:
— Понимаю. Вы не можете решить это сами. Но ни минуты не сомневаюсь, что получите согласие…
На следующий день, когда Найденов сошел к завтраку, пастора, по словам миссис Дьюди, уже давно не было дома.
Найденов вызвал по телефону Кадогана и назначил ему свидание.
— Где-нибудь на нейтральной почве, — сказал он. — Мне бы не хотелось приближаться к вашему району.
— Что-нибудь новое?
— Кое-что, — уклончиво ответил Найденов.
После свидания с Кадоганом Найденов немедля отправился в советское посольство. Там его заверили, что доставка транспорта с оружием в руки норвежских патриотов не противоречила бы интересам советского командования. К тому же, выполнив это задание, Найденов мог рассчитывать без большого труда, при помощи норвежских патриотов, перебраться к своим через линию северного фронта.
Вечером, встретившись за ужином с Зуденшельдом, Найденов дал согласие на его предложение. Пастор крепко пожал ему руку.
— Господь благословит вас за то, что вы делаете для нашего народа. Когда настанет время раскрыть ваше инкогнито, норвежцы будут в вашем лице благословлять вашу великую страну…
Улицы Вестена — западной части Берлина, населенной капиталистами и чиновной верхушкой, — всегда отличались чинной тишиной. Теперь же, когда значительная часть населения аристократических кварталов предпочитала жить в загородных виллах, где меньше угрожали английские бомбы, в Вестене стало совсем тихо. Изредка простучат деревянные подошвы горничной, оставленной для охраны господского особняка, да чинно пройдет тяжелыми шагами шупо.
Витему раздражал этот звук, доносившийся с улицы. Он затворил окно.
— Нервочки, дорогой капитан? — с усмешкой заметил Мейнеш, сидя в кресле и посасывая свою старенькую трубку. Ни в голосе, ни в повадках боцмана не было сейчас и тени той почтительности, к какой привыкли все, кто видывал эту пару на палубе любой из «Март». Оба были одеты в штатские костюмы. Тот, что на Мейнеше, был, пожалуй, даже добротней костюма Витемы. А может быть, он казался таким потому, что был строже цветом и покроем, хотя трудно было судить о покрое вещи, надетой на неуклюжее тело Мейнеша.
— По-видимому, даже нам с тобой временами нужен отдых. — Мейнеш взмахнул трубкой, и голубоватый шлейф дыма протянулся вслед за его рукой. — Но об отдыхе, кажется, нужно забыть…
— К сожалению, ты прав. Все, что было здесь, — только прелюдия. Главная игра там, на востоке. Отдыха не видать, пока не будет сломан хребет России. Откровенно говоря, я несколько иначе представлял себе ход событий.