В один шаг Павел Сергеевич поравнялся со мной и спросил привычно жестким голосом:
- Вас подвезти? Уже поздно.
Я так удивилась, что остановилась как вкопанная. И охранник удивился. А больше всего, удивился, похоже, своему предложению Броневой.Да что это с ним? Обед сначала этот, теперь подвезти.Может, конечно, его мама правильно воспитала и он не может оставить ребенка в лесу, но всё равно - странно.
Я помотала отрицательно головой и пробормотала:
- Нет, спасибо, я ... Меня встречают.
И процессия снова двинулась к дверям.
На улице было хорошо. Ночь, мороз, московские пробки торжествуют. Стоянка перед нашим бизнес-центром почти пуста, но всё еще залита светом мощных прожекторов. У высокого крыльца сверкала чистотой поданная большому человеку карета. Но мой взгляд только скользнул по ней и остановился на ярко-желтой спортивной машине, смотрящейся посреди грязнофевральского снега также неуместно, как неизменно позитивный Антон. В распахнутой кожаной куртке, ярком свитере, без шапки, естественно, дабы не скрывать идеально растрепанной прически, он лениво смотрел в сторону входа и поигрывал ключами. Представление, похоже, было рассчитано на малочисленных сотрудниц, медленно расходившихся по домам, но даже я оценила. Хоть и знала, что это не более чем маска.
Тоха обожал играть мажора и скрывал за симпатичным лицом и похабными шуточками острый, как бритва, ум. Хотя скрыть его невозможно. Будучи гениальным программистом, он давно жил и зарабатывал огромные деньги в Лондоне; семейный бизнес не жаловал - только решал технические задачи - и потому был заклеймен старшими братьями как «Иван-дурак». Впрочем, они его обожали. Как и я.
Парень, увидев меня, замахал рукамии и заорал «Ярааааа», будто я могла его не заметить. Радостно помахала в ответ - соскучилась за два месяца ужасно. Я готова была уже бежать к нему, но меня остановило странное ощущение, будто в правую щеку воткнулось горячее сверло. Нет, я никаких сверл не допускала в своей жизни, оставив это развлечение любителям всех оттенков серого, но именно так я себе это и представляла.
Посмотрела вбок и опешила от давящего, почти черного взгляда, которым в меня впился Павел Сергеевич.
Блин, это он мне?
Под таким взглядом обычно вилки гнуться и магниты к груди прилипают.
Судорожно порылась в памяти - может, по правилам, посторонним нельзя сюда заезжать? Да вроде нет. Или ему не нравится, что у его сотрудников есть личная жизнь? Про Броню говорили, что он пашет сам, как проклятый, и всех вокруг заставляет, вот его и покоробило, что кто-то собирается развлекаться.