Едва разобрался с угольным вопросом, едва засел с Менделеевым за проекты контрактов и планы исследований прибывших в Томск ученых, отвлек Чайковский. Собрался место под заводы искать, казаков и проводников просил. По мне, так лучше бы в городе сидел, проектами занимался и чертежами. Три десятка башковитых мастеровых обучал. Так нет. Не выдержал старый генерал. От хорошего месторасположения тоже многое зависит, отпустил.
Я его прекрасно понимаю. Тоже хотелось куда-нибудь рвануть, «политику партии» объяснять и единомышленников отыскивать. Только знал – мое место здесь, в Томске. В самой середине паутины дел.
Потом пришел опасный груз. До Колывани доползли подводы с динамитом, и уже оттуда порадовали меня телеграммой. Кое-как нашел парусный кораблик, чтобы доставить этот кошмар на Алтай. Чуть сам не сорвался в приобское село – там как раз Васька Гилев у другана гостил, – и снова не судьба. Из столицы приехали Сидоров и оба Асташева.
В трудах и заботах, в беготне и бесконечных совещаниях по поводу открытия Томского промышленного банка – ТПБ – как-то незаметно промелькнули мимо вести, что Гражданская война в Америке кончилась. Потом – что убит президент Линкольн. Мне и прежде, в иной жизни, никакого дела до их президентов не было, а тут и подавно. Но это мне. А вот наша так называемая интеллигенция отчего-то безмерно возбудилась. Эмоции даже выплеснулись на улицы в виде импровизированных митингов.
Я вчитывался в тексты – записи произнесенных на перекрестках речей – и понять не мог. Ну убили, ну победил Север! Ну декларировали отмену рабства. Нам-то что? У нас негров даже в клетках вроде тех, в которых африканцы сидят в Берлинском зоопарке, не видели. Для большинства сибиряков слон и негр – это что-то из разряда бабкиных сказок или баек перехожего странника, развлекающего хозяев за еду. Освободили там кого-то, не освободили, признали негров за людей, не признали, убили господина Линкольна или сам богу душу отдал – все едино. Тем более что уж я-то точно знал, что эта их хваленая отмена прямого рабовладения никакого отношения к настоящему равенству рас в США не имеет. И сто лет спустя, в шестидесятых годах двадцатого века, по южным штатам преспокойно ехали автобусы, в которых негры не имели права входить через переднюю дверь или занимать места в передней части салона. Я уж не говорю про раздельные – составленные из одних черных или одних белых – подразделения во время Великой войны. Это мне еще отец-фронтовик рассказывал…
Но я-то честно читал. Вдруг там призывы к чему-нибудь? Не нашел, и слава господу. Но от греха подальше уличные сборища эти запретил. Нечего честных обывателей черно… гм… негритянской свободой смущать.