– Тонн пятьдесят, – пожал я плечами. – Наверное. Я не слишком в этом разбираюсь. Железа должно быть достаточно на все заказы. И на рельсы, и на пароходы, и на мелочи всякие. Я, знаете ли, этим летом намерен достроить дорогу в Китай. А там наши изделия вполне охотно берут.
– М-да… Однако!
Чайковский пятерней взлохматил и без того торчащие как попало волосы.
– Этакий американский размах! Я потрясен. Дерзкий, весьма дерзкий прожект. В дикой-то Сибири! Но, смею спросить, отчего вы пришли мне это показать?
– Как – отчего? – Я сделал вид, будто удивился. – Так ведь этому всему нужен управляющий! Человек совершеннейше ваших, дорогой Илья Петрович, качеств. Опытный, знающий и обладающий талантом подбирать нужных людей. Куда же мне еще было это нести?
– В Сибирь? – хихикнул генерал. – Я? Больной и усталый человек? Простите великодушно, но…
– Десять тысяч в год серебром, – чувствуя себя дьяволом-искусителем, перебил я хозяина. – И право самому подобрать себе сотрудников. Могу прямо сейчас выписать вексель в Государственный банк. Это на переезд вам и тем людям, кого вы сочтете нужным принять на службу. И непременно обделайте свои дела с евреями. Сколько там? Рублей пятьсот? Семьсот?
– Пятьсот семьдесят, – вскинув брови, выдохнул он.
А Елизавета Михайловна прикрыла рот ладошкой.
– Пятьсот семьдесят, – хмыкнул я и, без спроса усевшись за стол, принялся писать. – Будем считать, что это мой подарок вашей замечательной семье на Рождество.
– Но нам нужно посоветоваться, обсудить… – Семидесятилетний генерал, профессор и инженер еще пытался остановить катящийся на него вал. – А что, если соблазн окажется слишком велик и я растрачу ваши деньги?
– Ах, я не сказал! В этом случае вы откажете своим детям в безбедном будущем. К жалованью прилагается еще и три процента акций томских железных заводов.
– Пишите, сударь, пишите, – заторопилась госпожа Александрова, судя по всему, очень скоро планирующая сменить фамилию на «Чайковская».
Да я и не сомневался. Лежащий на столе в гостиной листок бумаги с круглой цифрой – сам по себе лучший агитатор.
– Анатоль! – позвал я по-французски, пока Илья Петрович что-то активно обсуждал с Елизаветой у окна.
Парнишка, видно подслушивавший у двери, мигом появился.
– Там. – Я махнул рукой на позабытый всеми пакет с подарками на комоде. – Разберись, кому что. В Рождество был слишком занят, прости, что только сейчас…
– Что вы, ваше превосходительство! – сгребая тяжелый сверток – одни ружья весили по три фунта, поспешил он меня оправдать. – Мы-то тем более вам подарки не сделали.