Непонятно только, с чего это городской голова решил китайцам пыль в глаза пускать? Было бы кому! Я бы еще понял, если бы к нам кто-нибудь из великих князей засобирался, а то китайцы. Если верить рассказам Васьки Гилева и Андрея Густавовича Принтца, этим желтолицым любое из наших сел за Европу сойдет. А города и подавно. Их Кобдо – столица Внешней Монголии – дыра дырой. Штабс-капитан говорил, что даже разочарован был и крепостью тамошней, и архитектурой.
Следом за купцами засуетились и мои вояки. Я имею в виду губернского воинского начальника полковника Денисова, командира Томского батальона, полковника Кошелева и исправляющего должность командира 12-го казачьего полка сотника Безсонова. В районе летних лагерей ежедневно дым… в смысле пыль коромыслом стояла. Оставшаяся в городе рота с сотней кавалеристов тренировалась маршировать. Ну то есть пехота шаг печатала, а казаки… как это правильно называется-то… вольтижировкой занимались. Денисову наскучило, что ли, рекрутов подсчитывать? Решили нечаянный парад устроить? Продемонстрировать, так сказать, силу империи.
Ну да бог с ними. Хотят ерундой заниматься, пусть занимаются. Хотя бы чтобы солдатики без дела не сидели. От безделья в голове всякие вредные мысли появляются. Пересыльная тюрьма пуста. Ссыльных поселенцев и кандальников развезли кого куда. Часть вдоль нового Чуйского тракта уже жилища себе достраивает, другая часть каторжные остроги ладит. Положенный контингент дальше на восток отправили. Там Кругобайкальскую дорогу в скалах вырубать тоже кто-то должен. Батальону только посты возле всевозможных государственных учреждений да тюремный замок остались. А там только заблудившийся крестьянин – развлечение. Обычно тишина и скука.
Казаки, правда, временами на трактах беглых ловят. Каторжников – только иногда, а вот бродяг, родства не помнящих, чуть ли не каждый день. Особенно на западном направлении. На Урале голод. Крестьяне целыми семьями снимаются с места и бредут в поисках сказочного Лукоморья на восток. А чтобы обратно не возвращали – «забывают» фамилии. По закону – год каторжных работ и поселение на свободных землях. Чайковский пятьдесят тысяч пудов кокса и вдвое больше древесного угля для начала хочет. Говорит, к Введенским праздникам первое железо даст. Вот те самые бродяги мне заказ Ильи Петровича и выполняют. Обживутся, растолстеют, а там, глядишь, так и останутся при заводах.
Эти нечаянно совпавшие с прибытием китайской торговой делегации приготовления меня только радовали. А вот другие слухи – вовсе нет. Вот откуда, скажите на милость, томичам стало известно, что у меня карта месторождений есть? Яков Ильич Акулов – управляющий моего страхового общества – при каждой встрече «хоть единым глазком» посмотреть просит. Однажды на заседание магистрата зазвали, так и там гм… тактично намекали. Есть там еще один неугомонный Яков. Только не Ильич, как Акулов, а Иванович. Кандидат, то есть заместитель городского головы, купец первой гильдии Яков Иванович Петров. Умный и властный мужик. И с несгибаемой волей. Говорят, он раза три разорялся до того, что мебель из дома распродавать приходилось. И каждый раз вновь поднимался. Занимался торговлей – лавок штук тридцать по городу имел. Недавно вот транспортным бизнесом увлекся. Пока кирпич в Томск свозил с окрестных заводиков, но уже и к Нестеровскому с предложениями обращался. Уголь с Анжерских копей возить хочет.