И снова несколько неровных строк на обрывке бумаги, вестовой гвардеец и продолжение разговора как ни в чем не бывало. Исчерканные листы отодвинуты в сторону, на стол ниндзя-лакеи, передвигающиеся абсолютно бесшумно, мигом сервировали все полагающееся для чайной церемонии.
За чаем поговорили о лайках. Государь пообещал сводить на псарни в Егерской слободе в Гатчине. Я рассказал о сибирской универсальной собаке. Пришлось тут же дать обещание непременно прислать щенков. Штук не менее дюжины. Желательно вместе с опытным человеком. Лайки – они такие, с этими наглыми мордами не всякий управится. Поведал венценосному любителю пострелять несколько охотничьих историй. Жаль, нельзя было много говорить. Я в этой жизни за год в Сибири столько не успел бы натворить.
Зашел без приглашения какой-то хмырь в блестящей вышивкой скорлупе. Даже всезнающий Герочка затруднялся определить его придворную должность. Но вот что точно не вызывает сомнений, так это имеющийся у хмыря доступ к государеву уху. Склонился, иначе и не скажешь, и что-то прошептал. Александр кивнул, резко погасил очередную папиросину и встал. А я вскочил. Положено так.
– Идемте, Герман Густавович. – Он шагнул в дверь первым. Прекрасно знал, что никуда я от него не денусь. Побегу следом как миленький.
Стали спускаться вниз по лестнице, к выходу из дворца. Какие-то люди прямо-таки стащили с моих плеч мундир, натянули замшевый пиджак с карманами и набросили украшенный шнурами полушубок. Тот, который еще бекешей называется, кажется. И все это на бегу, в попытке не отстать от высокого и длинноногого царя. Уже перед самыми застекленными воротами на голову напялили лохматую соболиную шапку. Самый обычный наш сибирский треух – прадедушка классической шапки-ушанки. Только из волшебного, цвета орехового дерева в солнечных лучах, меха.
На улице гарцевала готовая ко всему сотня кавалергардов, а у подъезда ждали больше дюжины санок с приготовленными медвежьими полостями для пассажиров. Последовал какой-то мне непонятный ритуал приветствия, и Александр уселся. К вящему моему удивлению, рядом с самодержцем тут же уселся мужик чуть ли не в домотканом крестьянском армяке. Только после этого лакеи стали провожать сопровождающих вроде меня к другим экипажам.
Ехали долго. По мне так даже слишком. Я и сиделку отсидеть, и озябнуть, и проголодаться успел. Но растянувшийся караван со скачущими со всех сторон кавалеристами не останавливался ни на секунду. Вот так приспичит уединиться с природой, и терпи. Лопни или умри, но царский поезд даже не притормозит. Сбросят под замершие в ледяной сказке деревья и укатят дальше.