Грохот двери заставил его подскочить. В баню ворвался Женька Ясин — уже одетый, передергивая затвор автомата.
— Немцы! — крикнул он.
— Чего? — Нефедов еще не успел осмыслить, но тело уже исполняло привычный ритуал, собираясь как пружина перед боем. — Какие немцы? Откуда?
— Отряд на опушке леса… Ласс заметил… Похоже, из окруженцев, а может десант… — Женька торопился, захлебываясь словами.
— Тихо, не шустри! — остановил его Санька Конюхов. — Сколько?
— Человек двадцать. Все в пятнистом, ранцы за плечами… Идут врассыпную.
— Ясно. Значит, не простая пехтура, — подытожил Никифоров, натягивая штаны.
Они едва успели выскочить из бани и повалиться в полынь, как тут же попали под обстрел. Немцы оказались зоркими и опытными, огонь повели густо, и даже Тар'Налю, в первую же минуту прострелившему головы двоим, пришлось залечь и откатиться за пенек. Пули взвизгивали, чавкали, врезаясь в бревна, гудящие под выстрелами, шипели в сырой траве.
Степан, подкатившись к остаткам забора, выцелил перебегавшую фигуру в камуфляже, нажал на спуск и тут же, на выдохе, подловил второго. Немец выгнулся, повалился в борозду между кучами сопревшей картофельной ботвы, заскреб каблуками по земле и угомонился.
Сзади вскрикнул Конюхов, длинно выматерился сквозь стон. Обернувшись, Нефедов увидел, что конопатый сержант зажимает ладонью плечо, а сквозь пальцы у него сочится кровь, лентой сползая по руке.
— Сашка, за баню! — крикнул он. Рядом вдруг возник Ласс.
— Нет, Старший, второй отряд заходит с другой стороны. Они обошли деревню, — альв оставался невозмутим, и только длинные пальцы с нечеловеческой быстротой порхали над патронником карабина.
— Проворонили! — старшина заскрипел зубами.
— Нет, Старший, — повторил Ласс. — Они шли под Незримым Словом, но их увидел Тэссэр. Кроме него, их не увидел бы никто, — альв выстрелил дважды, приник к земле, когда автоматная очередь сбрила траву у его головы.
— Никифоров, сзади! — старшина надсадно крикнул во весь голос, выщелкнул опустевшую обойму из «парабеллума». «Пропало чистое белье», — мелькнула нелепая мысль.
И тут он увидел, как распахнулась дверь бани, хотя изнутри за нее никто не держался. В проеме показалось что-то — мохнатое, черное, словно бы клубящееся, как дымный сгусток. Нефедову показалось, что он различает два глаза — горящие красные точки. Файзулла Якупов крякнул, что-то быстро сказал по-татарски, словно отгонял дурной знак.
— Сюда! — густой голос перекрыл выстрелы, над огородом будто прошелестел банный веник. Мгновенно сообразив, что к чему, Степан крикнул: