— В парке? — уточнил я, осторожно поднимая горячий котелок за дужку, чтобы отнести его в «кубрик».
— В губы… — машинально ответила девчонка и смущённо рассмеялась (я только головой покачал).
Мы вернулись за стол, и я налил себе и девушке чаю — все остальные мои подчинённые были по-прежнему заняты истреблением пельменей. Потом открыл консервную банку со сгущёнными сливками — молоко уже закончилось, но некоторый запас его и других молочных (как, разумеется, и всех остальных) консервов имелся ещё в ледяном складе нашего холма. Одной банки нам хватило ненадолго, и моя помощница через несколько минут вопросительно глянула на меня — я незамедлительно потянулся за второй банкой.
— Кстати, Николай Александрович, почему вы не целуете меня в губы? — тихо спросила Наташа, придвинувшись совсем близко. — Нет желания?
— Голову стараюсь по возможности сохранить на месте, моя милая помощница, — тоже тихо отозвался я. — И без того от вас кругом идёт…
Ответом девчонка, похоже, осталась довольна — радостно улыбнулась и легко пожала кончиками пальцев моё запястье. Через несколько минут, когда настало время убирать со стола и мыть посуду, я вышел на носовую платформу и постоял несколько минут, разглядывая поросшие какими-то зелёными лесными космами довольно умеренной высоты берега. Мы двигались уже в зоне широколиственных лесов, постепенно приближаясь к месту постройки «Дредноута», ширина реки здесь не превышала пятнадцати — двадцати метров, а течение заметно усилилось, и теперь мы делали лишь чуть больше одного узла. А ещё стало заметно прохладней, хотя температура пока и держалась в зоне комфорта (от девятнадцати до двадцати четырёх градусов тепла), но всё заметнее становился северный ветерок, а тёмно-синее небо всё чаще застилала лёгкая дымка, сквозь которую теперь куда более умеренно грел оранжевый Агни. На площадку вышел мой заместитель — чтобы не мешать уборке, которой командовала Наташа, и постоял молча несколько минут рядом со мной, тоже разглядывая заросшие берега — песчаные пляжи не попадались уже несколько километров.
— Как думаете, Николай Александрович, — наконец заговорил он. — Долго ещё сможем оставаться на плоту?
— Пока не застрянем, Иван Ильич, — отозвался я, оглядываясь на шум в «кубрике» — кто-то опрокинул котелок с остатками чая, но, кажется всё обошлось благополучно. — Рассчитываю, что это случится километров за сто — сто пятьдесят до цели.
— А когда течение станет слишком сильным? — осторожно спросил Огнев. — Это ведь будет уже через пару дней…
— Двинемся на лебёдках, — ответил я и даже поморщился, представив себе эту картину. — Не самый лучший, конечно, способ плавания, но рассчитываю, что он даст нам возможность дополнительно продвинуться километров на сорок-пятьдесят за три-четыре дня.