, с вопросительным знаком строке, чаще соглашаются с тем, что:
«зима», а не с последним в
списке вариантов («Русский Бог»).Кстати, это как-то, согласитесь, совмещается и с главным официальным лозунгом, подытожившим 1812 год. На фронтонах всех храмов, воздвигнутых в честь той победы стояли слова из Библии: «Не нам, не нам, но Имени Твоему!» Это и есть пример высокого, христианского смирения народа, пережившего очередной свой Апокалипсис.
Идентификация участников Армагеддона-1812
Чем еще можно проиллюстрировать «апокалиптичность 1812 года»? Подберем некоторые характеристики Наполеона из работы Тарле:
— К религии он относился как к политическому средству (instrumentum imperii); в молодости… не раз высказывался в антихристианском духе, а во время египетской экспедиции, ради ее успеха думал даже о принятии мусульманства, вместе со своей армией. Если в нем самом и были некоторые зародыши мистицизма, то последний носил на себе суеверный характер и всегда имел отношение к его личности. По-видимому, он долго не решался развестись с Жозефиной, «принесшей ему счастье», по чисто суеверным соображениям. Однажды он хотел собрать в Париже еврейский синедрион, но не решился на это, когда ему сказали, что такое собрание должно предшествовать концу мира (…).
И в подтверждение реальности египетско-мусульманско-го пассажа в этой цитате из Тарле добавлю: преемник Наполеона в Египте, французский главнокомандующий Клебер действительно принял ислам (хотя все равно был убит исламским фанатиком Сулейманом, возможно, не поверившим в это «обращение»).
А в России наполеоновская Великая Армия намеренно оскверняет храмы, срывает иконы, в кремлевских Архангельском и Успенском соборах устраивая кухню и конюшню, перед оставлением Москвы с огромнейшими трудами снимает крест с колокольни Ивана Великого. Генерал-интендант Дюма: «Император захотел украсить им церковь Инвалидного дома в Париже, и сам наблюдая за работой, сердился на то, что «проклятые галки, тучами носившиеся над колокольней, как будто хотели защищать свой крест!»»
А офицер гвардии, шедший рядом с Наполеоном, вспоминает, как тот воспринял донесение, что путь к Березине отрезан:
«Видя, что Бонапарт стал шевелить своей палкой, я подумал, что он хочет ударить ею полковника (привезшего донесение. — И.Ш.);но в эту минуту он, с широко расставленными ногами, откинулся назад и, опираясь левою рукою о палку, со скрежетом зубов, кинул к небу свирепый взгляд и поднял кулак!(курсив мой. — И.Ш.). Настоящий крик бешенства вырвался из его груди, он повторил свой жест угрозы и прибавил короткое и выразительное слово… само по себе составляющее богохульство. Уверяю вас, что в жизнь мою я не видел более ужасного выражения лица и всей фигуры!»