Но крупинки размолотых зерен складывались в одни только волны. Большие и малые, совсем как на море.
Ну и пусть. Море — оно ведь подобно любви.
Георгий протягивал ей золотое платье со шлейфом:
— Оденьтесь. Вас ждет сюрприз.
Не хотелось вылезать из теплого халата, но на какие жертвы не пойдешь, если любимый мужчина хочет тебя чем-то удивить!
Маргарита переодевалась прямо при нем, не стесняясь своей наготы. Да и глупо стесняться такого тела! Оно создано для того, чтобы гордиться им.
Пусть Георгий посмотрит, какое сокровище он приобрел! И пусть знает, от какой драгоценности так долго отказывался.
Вечернее платье плотно облегало фигуру и надевалось без всякого нижнего белья.
«Знай же, любимый мой, что мне не нужны никакие приспособления и уловки, к которым прибегают прочие женщины, чтобы утянуть животик или приподнять грудь!» — Рита поворачивалась так и эдак, и Георгий с любопытством наблюдал этот процесс.
Ну вот, теперь еще туфельки на высоких шпильках — и готово. Какая экзотика: вечерний наряд ранним утром!
Здравствуй, восходящее солнце! Мы с тобой родня. Солнце и Солнцева — два золотистых существа!
Они целовались в пустом лифте, пока спускались вниз.
Целовались и на ступенях подъезда, возле которого их ждал столь знакомый Маргарите джип с тонированными стеклами.
Они наслаждались поцелуями и на передних сиденьях джипа, когда дверцы машины за ними захлопнулись и темные стекла отгородили влюбленных от разгоравшейся утренней зари.
Рита поняла, что они должны куда-то ехать, но не стала спрашивать, куда именно. Разве это важно, когда любимый находится рядом?
Он здесь, с ней, наконец-то с ней, после стольких дней мучительного ожидания и глупой взаимной вражды.
Зачем, спрашивается, они поочередно терзали друг друга? То он, то она, как журавль и цапля.
И как хорошо стало теперь: его руки, его голос, его запах…
Правда, к его крепкому, терпкому мужскому запаху примешивается сейчас какой-то другой, сладковатый. Маргарита это ощущает все явственней. Аромат в общем-то приятен, но он тут совершенно лишний. Мешает, как чужое присутствие.
— Чем это пахнет? — спрашивает она. И сама пугается вопроса: а что если это духи другой женщины?
Георгий отстраняется, заглядывает ей в глаза и сразу понимает Ритины подозрения:
— Уж не ревнуете ли вы?
Она сглатывает слюну и молчит.
— Ну успокойтесь же, — улыбается он. Как ей кажется — нехорошо улыбается, неискренне. — Нет повода для ревности. Просто я приготовил вам подарок. Ведь вчера ничего не преподнес.
Он перегибается к заднему сиденью и достает оттуда нечто большое, шуршащее и сладко пахнущее. Это — празднично упакованный, составленный искусными флористами, огромный букет дорогих белых лилий.