Маргариту охватил животный, неподвластный воле страх. Захотелось подтянуть колени к самому подбородку и свернуться в комочек, спрятав лицо. Но мешал пристегнутый ремень.
Улетел орел домой,
Солнце скрылось за горой,
Ветер после трех ночей
Мчится к матери своей…
Что она распелась, эта молоденькая дура, разве не понимает, что они падают, падают, падают?!
Не соображая, что делает, Маргарита рванула застежку ремня, высвободилась и выскочила в проход. Куда она бежит? Почему именно туда, в конец салона?
Она не давала себе в этом отчета. Только чувствовала: там, в хвосте самолета, на заднем сиденье ее спасение, ее прибежище… ее жизнь!
Ее схватили за локоть:
— Попрошу сесть на место.
Какая она сильная, эта стюардесса, и какая безжалостная! Разве не понимает, что для Риты Солнцевой сейчас самое главное добраться до…
Вон Он! Добежать до Него! Прижаться…
Но, как штык, вонзился в нее равнодушный, скептический, насмешливый взгляд Георгия. Риту точно холодным душем окатили. Ледяной прищур отрезвил ее быстрее, чем железная хватка проводницы.
Прижаться? Как бы не так. Да пошел ты!.. Это было минутное помутнение рассудка. Извините, господин Кайданников, больше не повторится.
— Извините! — вслух — уже стюардессе, которую, кажется, Рита в горячке успела толкнуть. — Сама не знаю, что на меня нашло.
Глядь — а облака-то за окном опять плывут как надо. И мотор звучит ровно, правильно, без перебоев. И голос пилота по радио объявляет:
— Граждане пассажиры, все в порядке, небольшая техническая неполадка устранена.
Загомонили, обнимаясь и поздравляя друг друга, пассажиры. Стюардесса, нервно и бурно смеясь, уселась прямо на рифленый пол: ей нужна была разрядка.
А Маргарита, пробираясь на свое место, вдруг обратила внимание на лицо молодой матери: каменное, как восковое, оно было сплошь покрыто крупными каплями пота. Женщина, словно заведенная, продолжала петь и не могла остановиться:
Ветра спрашивает мать:
Где изволил пропадать?
«Я дитя оберегал,
Колыбелечку качал».
Рита положила руку ей на плечо.
— Пойдите умойтесь. Вам надо встряхнуться. А маленького… давайте я пока подержу.
Та послушалась. Новорожденный моментально уснул у Риты на руках, безмятежно посапывая. Теплый нежный комочек, так вкусно, так уютно пахнущий — вовсе не мокрыми пеленками, а белым молоком, разноцветной радугой и светлыми надеждами…
Маргаритины же надежды были перечеркнуты и похоронены. Когда, после всех треволнений, самолет благополучно приземлился в московском аэропорту, два его пассажира — Маргарита Александровна Солнцева и Георгий Васильевич Кайданников — вышли из здания аэровокзала через разные двери. Они не попрощались и даже не оглянулись друг на друга напоследок. Окружающим не пришло бы в голову, что эти двое могли быть знакомы.