Лучше бы, конечно, затея выгорела. Пусть ищут Кайданникова, раз им так хочется. Ритина совесть чиста: розыск пропавшего — не ее идея, а значит, тут нет для нее и унижения. Она вроде как ни при чем. А коли найдут — что греха таить, будет довольна.
Пока же Маргарита сосредоточила все силы на собственном здоровье: маленький должен развиваться нормально.
На работу выходила не каждый день, однако Нодар и тому был рад.
Усиленно натаскивала Ольгу, посвящая ее в тонкости профессии метрдотеля, готовя себе достойную замену. Гейша — умная, справится.
Рита понимала, что пора менять ночной, кошачий образ жизни на нормальный, человеческий, это не получалось. И не только из-за ресторана, но и из-за присутствия братьев.
Они-то как раз днем исчезали по делам — вернее, по ее делу, а спали, как полагается, ночью.
И тогда по всей квартире разносился такой дикий, богатырский, удвоенный храп, что стены дрожали.
Смешно: шумозащитные рамы отгораживают от уличных звуков, а внутри помещения как будто сотня тракторов работает. Маргарита даже побаивалась, что соседи начнут стучать по батареям: дескать, что за дебоши происходят у вас по ночам?
Попробуй тут усни!
«Потерпи, малыш, — приговаривала она, поглаживая себя по животу. — Уедут твои дяди — мы с тобой отоспимся. Только смотри, не бери с них пример. А то, чего доброго, научишься такому храпу — за тебя потом ни одна девушка замуж не выйдет. Может, дядя Боря с дядей Глебом оттого и холостяки до сих пор…»
Братья наотрез отказались занять Ритину широченную кровать и спали по-походному, на надувных матрасах, которые привезли с собой.
От кухонных забот они тоже сестру освободили.
Первое, что сделали в этом направлении, — выкинули в мусоропровод все разноцветные иностранные пакетики и упаковки из супермаркета, которыми был забит холодильник.
— Химия, отрава, — брезгливо передергивался Борис.
— И себя заморишь, и малец мутантом станет! — убеждал ее Глеб.
Они перевели Маргариту на натуральные продукты. Причем в стряпне проявляли такой же размах, как и во всем остальном. Теперь, возвращаясь под утро, она находила на столе то запеченную баранью ногу, то целого гуся с яблоками и черносливом, то ведро наваристого борща.
И Рита с удовольствием уничтожала эти яства — в одиночку, на рассвете, под аккомпанемент храпа. Шеф-повар ее ресторана, обучавшийся кулинарии в Париже, Борьке и Глебке в подметки не годился!
Животик еще не начал расти, а Рита уже округлилась на щедрых родственных харчах. Однако это ее не беспокоило: легкая, не чрезмерная полнота была ей к лицу и придавала еще больше женственности. Она хорошела с каждым днем, и количество комплиментов, которыми и так всегда осыпали ее мужчины, все возрастало.