Рита была уверена, что побежденный сейчас круто развернется и уйдет, не оглядываясь, что было бы вполне естественно после такого разгрома.
Георгий, однако, и на этот раз повел себя непредсказуемо. Он оценил язвительный выпад Кости и поглядел на него — в первый раз с настоящим уважением. А потом, видимо, сумел отстраниться, увидеть всю ситуацию со стороны и осознать ее комичность.
В самом деле: огромный взрослый мужчина в «навороченном», суперфирменном снаряжении, которого мальчишка «сделал»… как мальчишку! И этот господин, всегда мнивший себя непобедимым, еще дуется, фыркает и задирает нос. А главное — все это на глазах у женщины, весело болтающей голыми ногами, перед которой они оба изо всех сил петушатся! Смешной, потешный треугольник…
И не смешон ли был сам этот господин, когда старательно обыгрывал даму?
Наверное, Георгий представил себе, как он воспринял бы сей эпизод, окажись на его месте кто-то другой — к примеру, Лучано. Да ведь он, Кайданников, хохотал бы!
И Кайданников захохотал.
Маргарита впервые видела его смеющимся вот так, от всей души. Не насмешливо, не с сарказмом, а с брызжущим, искрящимся весельем!
«Не скала… Нет, вовсе не скала!» — теперь открытие превратилось в уверенность.
Она по-новому почувствовала этого, прежде такого надменного, человека, и посветлело у нее на душе. И она тоже рассмеялась — звонко и открыто.
Следом за ними залился доверчивым смехом и Константин:
— Ой, не могу!.. Кайф!
А затем, как по сигналу, закатились и мальчишки. Они похрюкивали, всхлипывали и обнимались — слишком долго сдерживали эмоции.
И возникла на корте некая странная, разновозрастная общность, светлая и безгрешная, без всяких задних мыслей, без соперничества и вражды.
Такая редкость в наше время.
Вдруг Георгий предложил:
— А давайте, молодой человек, обменяемся ракетками! Пусть это будет как братание.
Костя даже немного испугался:
— Вы что! У вас такая… такая…
— Но ведь у вас, — он говорил «вы», и Маргарита вполне оценила его подчеркнутое почтение к победителю, — тоже вещица что надо. По результату видно.
Костя приободрился, опять наполняясь фамильной гордостью:
— Точно. Этой штукой еще мой батя играл. Она, вообще-то, редкая. Видите марку? МЭФСИ. Московская экспериментальная фабрика спортивного инвентаря. Фабрика эта сгорела давным-давно, знаете когда? Году в семидесятом. Меня еще на свете не было. Теперь этих ракеточек на земле всего несколько штук осталось.
— A-а, вот видите, — протянул Георгий. — Это еще и раритет.
— Чего?
— Редкость. Антиквариат.
— Мм! Ну да.