— Да ты что! Я же к ним и не приставал, это все Архип. А что мы с ним делать-то будем?
Я бросил ему лопатку:
— Не знаешь, что? Рой яму.
Осип перекрестился и принялся копать, временами останавливаясь передохнуть. Я спросил его без всякой надежды:
— Не знаешь, где наши?
— Какие наши? Ах. Да! Нет, не знаю. Перед тобой проходили какие-то. Человек двадцать. Окруженцы, наверное. А еще пленных гнали на станцию.
— И много их?
— Пленных-то? Человек пятьдесят, да раненые почти все, здоровых мало. Еле ноги переставляли.
— А где они находятся?
— Амбар там есть каменный, недалеко от вокзала, там и сидят.
— Хорошо, Ладно, хватит копать, хорони.
Полицай снова перекрестился, опустил тело брата в могилу и стал закапывать.
— Ты, вот, что! Станут спрашивать про брата, скажи, что ушел на станцию пьянствовать, и больше ты его не видел, понял?
— Да, понял, конечно. Пускай он тут лежит, всем польза от этого, да и сам не мучается в жизни.
Он прихлопал могильный холмик лопаткой, начертил на нем православный крест и еще раз перекрестился:
— Лежи с Богом!
И присел напротив меня:
— Что теперь?
— А теперь домой пойдешь и будешь продолжать служить полицаем. Лучше уж ты, а то пришлют какого-нибудь урода, что людям тошно будет. А про это забудь. Сдох Максим, и хрен с ним.
— Какой такой Максим?
— Это поговорка такая у нас, у москалей! Ну, иди. И не забудь, дети у тебя.
Полицай ушел, а я остался сидеть. Вот, черт, мне на Ольгину поляну теперь будет не попасть, темно совсем. Дороги не найдешь, еще и забредешь куда-нибудь. Придется заночевать в лесу, тем более что ночи сейчас короткие, скоро рассвет. Но я все, же отошел от этой могилы поганой подальше в лес.
С рассветом я уже был на ногах и шагал в сторону лесного лагеря. Приблизившись, я осторожно выглянул из-за кустов, ничего подозрительного не было, лишь Ольга доила корову Майку. Чтобы ее не испугать, я громко кашлянул и медленно вышел из леса. Ольга круто повернулась, но узнала меня и улыбнулась:
— А я ждала тебя!
— А я знаю! Сегодня домой пойдете. Наверное, ближе к ввечеру, а сейчас мне нужно отдохнуть.
— Хорошо, на-ка вот, молочка выпей.
Я залпом выпил кружку молока и завалился спать в шалаше. У меня было спокойно на душе, я знал, что меня охраняют. Спал я довольно долго и проснулся только после обеда. На поляне все сидели кружком, молчали и ждали только меня. Наверное, им еще не верилось, что скоро они вернутся в родные стены. Я улыбнулся людям, приютившим меня:
— Ну, что же. Пойдемте, скитальцы! А вы, Ванька с Васькой, давайте вперед, обстановку разведайте. Потом один к нам, а второй на месте — наблюдать, а мы пойдем потихоньку, вместе с коровой. Ну, вперед!