Ладно, пора «просыпаться». Я застонал и замотал головой из стороны в сторону. Это заметили, и ко мне подошел все тот же бородатый дядька:
— Ишь ты, очухался, болезный!
Я промолчал и снова прикрыл глаза. Вспомнил, как обмишурился при захвате, надо было все-таки повернуться. Но в таком случае меня бы продырявили, это точно! И, остался бы я жив, еще неизвестно. Нет, я все правильно сделал, живой остался. А если человек живой, то он найдет, что ему делать! Я открыл глаза, и боль стала сильнее пульсировать в затылке, а когда закрыл, снова стало легче. Будем иметь ввиду. Я снова открыл глаза, бородатый куда-то испарился, а ко мне шагал человек в кожаной тужурке и в кожаной же кепке с красной звездой. Мне сразу же подумалось: «Надо же! Вылитый Щорс!». Николай Щорс был героем гражданской войны, командиром полка, и я его никогда не видел в жизни. Не видел даже его портрета, но почему-то именно он пришел мне на ум. А когда человек подошел ближе, и я увидел, что у него через плечо висит «маузер» в деревянной кобуре, то восторгу моему не было предела. Этот пистолет тоже был героем гражданской войны. И я спросил его владельца:
— Стрельнуть дашь хоть разок?
— Что-что? Я не понял?
— Говорю, пальнуть дашь из маузера своего?
«Щорс» непонимающе посмотрел на меня, ему казалось, что здесь вопросы должен задавать он. Но, почти мгновенно, он собрался и строго произнес:
— Кто такой?
— А почему я должен тебе все докладывать? Ты-то сам, кто есть такой? Из чьих будешь?
Я решил прикинуться недалеким пареньком, нельзя сразу раскрывать себя. Человек представился:
— Командир партизанского отряда Медведь.
— Прикажите развязать, я командир!
Он кликнул бородатого:
— Петрович, развяжи его.
— Командир, а он того? Больно уж ловкий!
— Ничего, развязывай. Свой это, скорее всего.
— Да как же свой-то?
И Петрович этот чиркнул ногтем себе по горлу, явно вспоминая недавнее происшествие.
— Делай, что говорят!
Медведь уже начинал сердиться. И внешне он напоминал своего тезку. Такой же кряжистый, широкий и, видать, недюжинной силы мужик. Недовольно что-то бормоча про себя, Петрович все же освободил меня и очень резво отскочил в сторону. Я надел свою фуражку и медленно поднялся, держась за ствол дерева. Голова сильно закружилась, но я устоял и, отдав честь, доложил:
— Лейтенант Герасимов! Заместитель начальника Н-ской заставы.
Медведь тоже мне козырнул и предложил:
— Садись, давай, лейтенант Герасимов. Вижу, трудно тебе стоять.
— Да, крепко меня приложили ваши орлы.
— Ничего, заживет.
И тут он неожиданно спросил:
— А ты женатый?