— Я вас понял, Ваше Императорское Величество, — кивнул Горчаков.
— После завершения этой процедуры мне нужно, чтобы вы добились от нового шаха права России защищать наши железные дороги и имущество. То есть разрешение на введение воинского контингента в Персию.
— Какой порядок войск?
— Мы направим туда все четыре бронепоезда и двадцать пять тысяч личного состава.
— Его люди могут начать возмущаться. Ведь это открытая интервенция, — повел бровью Горчаков. — Как ее ни называй.
— Взамен наш новый шах и друг получит от России стрелковое оружие и боеприпасы в достаточно большом количестве. Думаю, оперировать такими объемами, как сто тысяч винтовок В-58, вы вполне можете. И по тысяче патронов к каждой. Мы передадим это оружие ему бесплатно.
— Пулеметы? Пушки?
— Эти вещи пойдут за отдельную плату. Но вопрос вполне обсуждаем. По моделям ориентируйтесь на старые механические пулеметы и пушки Армстронга.
— А если новый шах пожелает винтовки нашего производства?
— За отдельную плату — все что угодно. В пределах разумного, естественно.
— Я вас понял, — кивнул Горчаков.
9 октября 1877 года. Где-то на просторах Персии. Бронепоезд
Две тысячи очень плохо вооруженных бойцов исламского фронта создали на железной дороге завал из сожженного локомотива и заняли оборону по сторонам от него.
— Товарищ майор, — обратился к командиру бронепоезда совсем юный поручик. — Наблюдатели видят неподвижный локомотив. Он сожжен. К нему прицеплены вагоны. Часть путей перед ним разрушена.
— Противник?
— Да. Есть какое-то движение. Кое-где мелькают непонятные люди.
— Хорошо. Арсений Иванович, — обратился он к своему заместителю. — Дайте холостой выстрел по курсу.
Прогремел холостой выстрел. Впрочем, залегшие повстанцы никак на него не отреагировали, кроме как вжавшись в землю сильнее.
Прошла минута. Две. Три. И майор не выдержал:
— Арсений Иванович, давайте начнем беседу. Пройдитесь шрапнелью по позициям этих странных гостей. На пассажиров поезда они не похожи. Значит — это те, кто его разграбил и сжег.
— Так точно! — козырнул Крупский и направился к внутреннему переговорному устройству.
Спустя двадцать секунд глухо ударила первая короткоствольная 74-мм полковая пушка. Потом вторая. Третья. Четвертая. А потом по-новой. И так пять раз.
Эффект получился весьма зрелищным. Уже после первых выстрелов залегшие повстанцы занервничали, а к концу пятого десятка — на всем пространстве возле сожженного локомотива уже творились хаос и жуткая паника. Эти дети пустыни никогда не сталкивались со шрапнелью, и первое знакомство оказалось им не по вкусу.