– Эти замечательные вещички принесут мне победу.
Он бережно извлек из ткани кинжал. Клинок выглядел в точности как ациам, но был полностью черным.
– Тристан, пробил твой звездный час.
Тяжелые ботинки Тристана вновь прошагали мимо меня. Танатос протянул ему клинок рукоятью вперед.
– Для полноты понимания должен уточнить, что наш Тристан… необычный. Он мой первый шедевр. Но, несмотря на его выдающиеся способности, раньше он, к несчастью, никогда не мог убить праймуса, – рассказывал мой отец. – Ключевое слово здесь – раньше.
Пальцы Тристана обхватили рукоятку черного ациама. Он повернулся. Его взгляд встретился с моим. Я едва заметно напряглась. Если он попробует меня убить, то получит отпор. Но он неуловимо мне подмигнул, после чего со скоростью, которой позавидовали бы даже Люциан и Танатос, напал на ничего не подозревающую Электру. Удивление так и осталось на ее лице, когда Тристан вонзил кинжал ей в горло.
– Каково это – умереть от руки гнусного, ничего не стоящего полукровки? – пробормотал он настолько тихо, что я еле смогла разобрать его слова. Прекрасные глаза демоницы расширились от злости. Она крепко вцепилась в оружие, стараясь вытащить клинок из своего тела, но Тристан даже не пошевелился.
Неожиданно гравировка на черном лезвии засияла. Электра вскрикнула и взорвалась светящейся пылью.
– Грядет новая эпоха, когда каждый будет способен убить праймуса, – в тишине проговорил Танатос.
Тристан уставился на свои руки, как будто не мог понять, что только что сделал. Не он один.
– Это невозможно! – прошептал Люциан.
Отец восторженно хлопнул в ладоши.
– Да, а знаешь, что самое приятное? – давление в зале резко поменялось, когда энергия Электры покинула черный ациам и колыхнулась в направлении Танатоса. – Я получаю силу всех убитых, и не важно, в чьих руках находился кинжал!
«О. Боже. Мой».
Внезапно я осознала весь масштаб мании величия Танатоса. Он бы стал Тираном, какого еще видывал мир. И ответственность за это лежала бы на мне! Я не смогла помешать ему заполучить мою душу. Я…
Какое-то движение отвлекло меня от самобичевания. Сначала я решила, что это Тристан встал, чтобы убить меня. Но он все так же стоял на коленях посреди праха Электры, закрыв глаза. Нет, что-то позади Тристана прокралось в тени.
Викториус.
Я совсем забыла об отмеченном Джирона. Медленно, чтобы привлекать как можно меньше внимания, он скованными руками чертил что-то на голой кирпичной стене.
– Ты совсем обезумел, – заявил Люциан своему старому другу. Смех Танатоса оборвался. Сумасшедшая ярость вспыхнула в его суженных глазах, когда он навис над своим пленником.