Я помню, как это было: сначала ты ходишь, задаешь вопросы, думаешь, с тобой не происходит ничего. И кажется, что все время на земле — твое, все будут ждать, пока ты разберешься, сосредоточишься, подумаешь. А потом выясняется, что наоборот — никто тебя не ждет, происходит множество событий, по большей части к тебе отношения не имеющих. Но часть их — очень даже имеет. И я помню этот момент, когда время становится самой большой ценностью в мире. Когда просто надо сесть и подумать, прогуляться по улице — и привести мысли в порядок. А времени на это уже нет.
Вот он и пришел, такой момент, подумала я, слушая хор насекомых за окном. Пора. Пора подвести некий предварительный итог массе событий, уже случившихся со мной и вокруг меня. Где опять чертова бумага? Ладно, обойдусь без нее.
Начнем с конца, с только что происшедших событий. Вопрос: кто знает, что я езжу домой по этому маршруту, и что кроме меня на улице попросту никто не живет? Ну, мой сосед Джереми может проехать в полицейском «форде», или Онг в другом «форде», в город за припасами, но им эта веревка вообще нипочем, они порвут ее на ходу и не заметят. А больше здесь попросту нет домов.
Ответ: знать это может кто угодно, хоть весь город. Адрес «Кокосовой рощи» Ричарда Суна известен многим, известно и то, что я живу именно у Ричарда.
Кто знал, что сегодня я сидела и долго пила коктейли в «Колизеуме», а потом поехала домой? Ответ: кто угодно, достаточно подкупить боя из отеля… да нет же, просто постоять у дверей, посмотреть, как я выхожу (не в лучшей форме). Потом — потом войти в тот же отель, или соседний магазин, попросить там телефон, положив на прилавок монетку в двадцать центов, и вот кто-то другой подъезжает к повороту на Стоунер за десять минут до меня и аккуратно привязывает поперек пустой дороги шелковую нить. Если ее обнаружат раньше — что за событие, хулиганят дети-негодяи, и не более того.
А вот теперь самое интересное. Стиль, почерк. Их явно два. Шелковая нить — очень робкое, трусливое покушение. Импровизация. И не такая уж умная. В целом напоминает историю с маузером Тони, подкинутым в блюдо с карри: умно, но не очень. Скорее попытка сделать со мной что-то по принципу «а вдруг получится».
А еще у нас — грамотно и беспощадно подготовленное убийство Таунсенда, с немедленным устранением единственного свидетеля. Совсем другой почерк.
Но об этом чуть позже.
А теперь у нас получается… пожалуй, три группы вопросов.
Первая — это дело поэта Дай Фэя.
Окончательный доклад Тони ожидался завтра. И я уже понимала, что многого этот доклад не даст — если говорить о первоначальной цели, о том, где искать в нашем городе спрятавшегося поэта-шпиона.