- Весело, е-мае. - Виктор потянул ее за руку и они медленно пошли дальше. Стоять на месте было холодновато.
- Весело, - откликнулась она, - расскажи о себе. Я про тебя так мало знаю, все время молчишь так загадочно. Правда, что ты немца задушил?
- Чего? - Виктор даже остановился от удивления. - Задушил? А потом, наверное, зажарил и съел. Вот же люди. Никого я не душил, хотя убивал, да, - и он ненадолго замолчал, задумавшись. - А про себя рассказывать особо нечего. Вырос в Ростове, в детдоме. Родителей не помню. Из родни у меня можно сказать только один Шишкин. Мы с ним с детства вместе. Потом пошел учиться в ФЗУ. Там меня Игорь и подбил идти в аэроклуб. Пошел с ним за компанию, а оказался годным. Полетал немного и влюбился в небо. Там, - он ткнул рукой в темные облака, - там, все по-другому. Там другая жизнь. Там остаешься только ты, твой самолет и небо.
- А я никогда не летала. Наверное, страшно будет…
- Я тебя, как ни будь прокачу. Это совсем не страшно, наоборот, очень красиво! - он сильнее сжал ее ладонь. - А остальное ты знаешь. Окончил училище и сразу в полк, на фронт. Сперва откровенно не везло, потом, вроде разлетался. Даже сбивать начал.
Деревня внезапно кончилась. Впереди только темная степь, только вдали блуждают тусклые синеватые огоньки: это по фронтовым дорогам носятся автомашины. Они постояли, посмотрели в эту темноту и, синхронно развернувшись, медленно пошли обратно.
- А ты был в Харькове? - неожиданно спросила она, - Правда красивый город?
- Нет, мы неподалеку стояли. Я город только с неба, издалека видел. Знаю, только, что в Харькове самые красивые в мире девушки. Я в этом убеждаюсь, стоит только на тебя посмотреть.
Она смущенно улыбнулась и поправила волосы. Так они шли, тихо переговариваясь, не обращая внимания на крепнущий мороз ни на начавший сыпаться мелкий снег. Она щебетала как птичка, рассказывая про свою учебу в институте, про довоенную жизнь. Дойдя обратно до хаты, где жила Таня, как то незаметно остановились. За разговорами время пролетело быстро, когда Виктор случайно глянул на часы: было начало одиннадцатого, но уходить не хотелось. Она заметила его движение и сказала с сожалением:
- Тебе уже пора, да?
Виктор не ответил, молча сгреб ее в охапку и принялся жадно целовать. Она испуганно пискнула, уперлась ему в грудь, но потом обмякла, обхватив руками его шею, подставила лицо поцелуям. Губы у нее были мягкие, податливые. Целоваться она умела хорошо.
Наконец Таня зашептала: - Хватит… хватит, - и высвободилась из его объятий. Она стояла, часто дыша, шальными глазами глядя на Виктора. - Не надо… так быстро… не надо. Иди, тебе уже пора… иди, - сбивчиво шептала она, судорожно поправляя то воротник своего пальто, то шапку.