— Ушла еда на юг, — Еремей вздохнул, — война отогнала.
Потапов согласно кивнул.
— Было бы в армии больше коней и верблюдов — зарезали бы, — сказал он, спрятав ложку в карман.
Прапорщик вытянул вдруг голову, поспешно вскочил с места, гулко пристукнул каблуком одного сапога о другой и рявкнул сипло:
— Встать!
Вдоль костров шел в высокой казачьей папахе Дутов, за дни и месяцы отступления он стал еще меньше, совсем сдал в весе и росте, с серого лица устало смотрели черные глаза. Сапоги у атамана, несмотря на походные условия, были начищены до блеска. Он медленно двигался вдоль костров, прикладывая руку к папахе, останавливался, что-то говорил греющимся солдатам, шел дальше.
За атаманом вплотную, не отставая ни на шаг, перемещался ординарец — дюжий есаул, с торсом, плотно перехваченным кожаными ремнями. Есаул предусмотрительно расстегнул кобуру маузера, готовый в любую секунду прикрыть атамана. Поскольку Дутов занимал сейчас главную казачью должность в России и ему подчинялись все казачьи части от Терека и Екатеринодара до Хабаровска и Никольск-Уссурийска, то и в ординарцах у него теперь ходил не безродный Еремей Еремеев, а казак в хорошем офицерском чине — есаул Мишуков.
Подойдя к костру прапорщика Потапова, атаман увидел старых знакомых, улыбнулся слабо, через силу.
— Здравствуйте всем вам, — произнес сипло. Со вздохом качнул головой: — Сколько верст вместе пройдено, а?
— О-о, ваше высокопревосходительство, — протяжно начал Еремеев.
— Что-то ты ко мне по-старорежимному обращаешься, — Дутов по-простецки, будто классный дядька, покачал головой. — Превосходительства и высокоблагородия еще Керенским отменены.
— Зато звучит как здорово, Александр Ильич! — Еремеев указательным пальцем правой руки потыкал в небо. — Песня!
— Голодно, прапорщик? — неожиданно обратился атаман к Потапову.
Потапов вытянулся:
— Держимся!
— Продержитесь еще немного, — тон атамана сделался просящим, — пройдем степь, селений будет встречаться больше… В селах есть продукты, нас накормят.
— Держимся, господин атаман, — повторил Потапов, скребнул сапогами по снегу. — Не подведем.
— Верю, — тихо и благодарно проговорил Дутов, двинулся дальше.
Вместе с военными через степь уходили и гражданские, опасавшиеся прихода большевиков, упаковавшие все самое ценное в баулы и рванувшие вслед за Дутовым. В никуда. Те из них, кто был побогаче, купили себе верблюдов и в походе мерзли под ветром, покачиваясь на верху между горбами, те, кто победнее, шли пешком, с трудом разгребая снег и глухо стеная. Военным было в этом походе трудно, гражданским — еще труднее.