Правда, которую никто не признает и на обнародование которой никто не пойдет.
Но я тогда все еще верил. Верил в то, что хотя правды никто не узнает — решения по ней будут приняты. Конкретные и жесткие. Я знал, как работал Кремль, видел его изнутри. И знал, что такие решения принимаются. Куда более жесткие и конкретные, чем могут быть приняты, к примеру, здесь, в колыбели демократии.
Все-таки Россия — намного чище морально, чем Великобритания и вообще страны Запада. У нас нет двадцати полов вместо двух и навязчиво внушаемого чувства вины перед теми, кто «не такие как все». У нас извращенец — не сможет устроиться учителем в школу, не сможет пройти гей-парадом по главной улице вашего города, не сможет лить в уши детям на уроке сексуального просвещения. У нас нет альтернативно-ориентированных, геев, жертв общественного мнения — у нас есть извращенцы. И отношение к ним соответствующее. Как вверху, так и внизу.
Следовало исходить из того, что все каналы связи через посольство, в том числе и самые изощренные — скомпрометированы, а само посольство находится под постоянным наблюдением. Потому я просто сидел на безопасной квартире, ел консервы и ждал спецкурьера из Москвы. И на четвертый день — я его дождался…
Спецкурьер — сам не знал, для чего он прилетел, никакой информации он не привез. Весь смысл его полета был в том, чтобы доставить мне безопасное средство связи, которое никак не может быть скомпрометировано и до этого — ни разу не использовалось. Он вручил мне его во время контакта на набережной Темзы — я там полюбил прогуливаться днем — и удалился.
Средством связи был планшет. Обычный с виду планшет, ничего необычного. Безопасность связи обеспечивалась двумя решениями. Первое — одноразовые шифроключи, которые используются только на один сеанс связи и потом автоматически стираются. И второе — для связи эта штука использовала канал спутникового телевидения. Американцы и вообще НАТО — про него ничего не знало, а если бы и знали — им не легче, им пришлось бы вылавливать пакеты передаваемой информации в мощном потоке спутникового телевизионного сигнала, картинки. Это как ловить упавшие листья в бурной реке, причем не один, а тысячу, и при этом если не поймать хотя бы один — теряется смысл всего сообщения. Даже записать информацию для последующего анализа было бы проблематично — им пришлось бы писать в тысячу раз больший объем информации, чем тот что представляет собой зашифрованное сообщение — и это в лучшем случае. Не хватит никаких серверных мощностей и емкости дисков.