– Муранов! Я тебя умоляю! – Сзади через спинку сиденья просунулась круглая очкастая голова Марика. – Я жрать хочу, а мне до моей сумки не добраться. Я не мастер лазать по верхотуре…
– Гильс, никаких упырских сумок с едой! – ахнула Дрина. – Или я выпрыгну из автобуса.
– Ты эгоистка, – жалобно заныл Марик. – Впереди еще линейка и танцы, буфет откроют только завтра, а дома поесть нереально – отбирают…
– А что в сумке-то? – поинтересовался вампир. – Опять рулет с червяками?
– Беляши с летучими мышами, и что? – вскинулся упырь. – Я окошко открою… Будь человеком, Муранов…
Дрина тут же фыркнула и сорвалась с места, убежав к кикиморам на другом конце автобуса.
– Как ты меня достал, – проворчал Гильс, перепрыгнул на ряд вперед, встал ногами на сиденье и, ловко подтянувшись, снял с верхней полки желто-полосатую, похожую на толстого шмеля, сумку и кинул ее в упыря.
– До универа меня не будить, ясно? – громко предупредил всех окружающих вампир, сверкнув багровым отсветом глаз из-под потолка салона, потом опустился вниз, и в проход полетели две черные кроссовки.
Влада почувствовала легкую досаду – Гильс так и остался сидеть впереди, видимо, чтобы ему никто не мешал, и теперь сиденье рядом с ней пустовало.
– Дети! Не дыша-а-а-ать! – взвизгнула Лина Кимовна.
Влада поспешила набрать в легкие воздух, хотя как раз ей-то это было делать необязательно – она же не нечисть и ей круги да пороги нипочем. Так, на всякий случай…
Автобус подбросило, словно он перескочил через кочку или лежачего полицейского, и поехал очень медленно, нырнув в белую пелену. Туман лип к стеклам, будто клочковатая мокрая вата. Шум голосов смолк, и в автобусе стало тихо.
Влада таращила изо всех сил глаза, стараясь не дышать вместе со всеми и сжав переносицу двумя пальцами. На уши упала мягкая тишина, будто автобус ехал в слое ваты.
– Ш-ш-ш-ш… – послышался легкий свистящий шепот на самой грани слуха, и кровь запульсировала в висках. Будто кто-то, как рентген, просматривал ее насквозь тяжелым, но сонным взглядом. Как неприятный, очень долгий укол, только боль была в мыслях, в сознании, а не в теле.
Автобус продолжал ползти в молочно-белой пелене, потом она резко оборвалась, на миг показались ночные лесные дали, и снова – нырнул в туман.
Голова у Влады гудела, неразборчивый шепот стал совсем тихим, а потом скорость автобуса резко прибавилась, туман рассеялся и давящая на уши тишина отпустила.
Ведьминские круги остались позади – послышались негромкие разговоры, да по салону разносился раскатистый храп Лины Кимовны.
«Как флюорография на школьном медосмотре, очень похоже…» – подумала Влада и, рывком приоткрыв окошко, вдохнула ночной ветер. Ветер пах дождем и лесом, трепал волосы, был еще теплым – лето ведь закончилось всего часа три назад…