За словами вскоре последовали дела – Олган, шаман старой закалки, хотел, чтобы сын унаследовал не только его одеяние, но и убеждения. От отца Полтар узнал о сезонах и переменах в расположении Небесного Пути, его цветах и искрах, которые Ураннов жеребец, подкованный железом, иногда высекал, когда Серый Владыка в спешке скакал из Небесного Дома на Землю и обратно. Он узнал, почему Лента то прячется среди туч, то тянется, четкая и яркая, от горизонта к горизонту, словно обещание, написанное блестящим золотом. Он узнал о нраве бурь и редких северных сияний, их намерениях и о том, чьи поручения они обычно выполняли; узнал суть каждого ветра, что проносился над степью, и о чем этот ветер мог поведать имеющему уши. Он узнал, где искать небесное железо, как предсказать, куда оно, скорее всего, упадет на Земле, и в какое время года к нему можно безопасно притрагиваться. Он узнал имена, легенды и заклинания, и однажды, в совсем юном возрасте, увидел, как в хрустальном зеркале, которое отец повернул к темнеющему восточному небу на закате, появился Такавач Многоликий.
«Смотри в небеса».
Но на протяжении недель небеса ему не отвечали.
А потом на зов явился Эргунд.
* * *
– Мой брат Эргунд? – Эгар нахмурился, не очень понимая, в чем смысл неожиданного отступления от темы, да и не пытаясь понять. – С чего бы вдруг? Зачем ему свидетельствовать тебе свое почтение? Тебе едва исполнилось шестнадцать, и ты, ради Уранна, лишь доярка. Ты для него никто.
– Для него – не обязательно, как и для этой сучки с поджатыми губами, евойной женушки. Но дело в другом. – Сула переплела пальцы, которые до этого момента занимались другим – куда более интересным – делом, и откинулась назад, сидя на нем чуть выше колен. Вид потрясающий: она была одета лишь в браслеты на запястьях и ожерелья из резной кости, которое Эгар подарил пару недель назад. Но подарки подарками, а ее лицо все равно помрачнело. – Эргунд, мать его за ногу, отлично знает, что я значу для тебя! Хули там, я его повстречала, когда шла на все готовая в твою гребаную юрту. А он мне навстречу, и хоть бы слово ебучее сказал, паскуда. Даже не взглянул в мою сторону, хули! Морда вся перекошенная, будто взбеленился из-за того, что я ему чегось не то сделала.
Эгар вздохнул. Оставленный без внимания член безвольно завалился на бедро. Драконья Погибель потянулся к фляге с рисовым вином у изголовья, глотнул, поморщился и проглотил.
– Послушай, он, наверное, просто ревнует. Сомневаюсь, что за всю унылую жизнь ему удалось хоть раз пощупать такие роскошные сиськи.