В нескольких сотнях ярдов от олдрейнского моста, точно свирепая архитектурная насмешка, из болота торчала массивная чугунная платформа, накренившаяся будто тонущий корабль. От края до края в ней было больше сотни футов, и она состояла из множества уровней: запрокинув голову, Рингил насчитал, по меньшей мере, шесть. Ее венчали шипы и проволочные конструкции, смахивающие на рыболовные сети, развешенные для просушки. Громадина устремлялась в хмурое небо, словно клинок, который воткнули в тело и сломали. В тишине, окружающей ее, отчетливо ощущалось напряжение, сродни тому, что случается перед бурей.
– Видишь? – мрачно спросил Ситлоу. – Вот, что ваши союзники сотворили с этим местом.
Понять смысл сказанного было нетрудно – происхождение платформы легко угадывалось по внешнему виду.
– Ты говоришь про кириатов?
– Про Черный народ, да. Оглянись по сторонам, Рингил Эскиат. Когда-то здесь был величайший олдрейнский город на всем континенте. Он назывался Энхид-идришинир, Обитель радостных ветров. Ты видел мост. Вообрази улицы и башни, возведенные подобным образом, протянувшиеся до самого горизонта. Покоренные реки, чьи воды втекают и вытекают из реального мира с той же легкостью, с какой трелейнский канал появляется из туннеля или проходит под какой-нибудь заставой. Деревья и строения, похожие на деревья – вторящие их форме и благоговеющие перед ней, тянущиеся вверх, чтобы петь на ветру. Я был ребенком, когда в последний раз увидел Энхид-идришинир – перед тем, как пришел Черный народ.
Он снова указал на платформу.
– Она рухнула с небес. Говорят, пронзительно вопила на лету. Видишь шесть уровней? Еще двадцать семь под землей, утоплены в болоте и достигают коренной породы. На острие этого копья находилось устройство, разорвавшее ткань реальности. Пятьдесят тысяч моих соплеменников погибли на месте или были унесены ударной волной на просторы огромного болота. Мы до сих пор находим их останки. Некоторые еще живут, в определенном смысле.
– М-да, ничего не меняется, – тихо проговорил Рингил и подумал о музее для мечей из видения Грашгала. О детях, зачарованных прошлым, острым как заточенная сталь и надежно спрятанным за стеклом.
Ему всегда казалось, что такая мечта вряд ли сбудется.
– Нет, все изменится. – Ситлоу повернулся и вперил в него взгляд темных пустых глаз. В тишине болота голос двенды зазвучал громче обычного, и в нем появились отголоски страсти, которую Рингил видел ранее, лишь когда они трахались. – Олдрейны возвращаются, Рингил. Этот мир – наш. Мы правили в нем на протяжении тысячелетий до того, как началась история человечества, какой вы ее понимаете. Нас изгнали отсюда, но это место все равно остается нашим древним домом, родовым каналом. Нашим по праву крови, клинка и происхождения. Мы его отвоюем.