Тварь у ног Эгара начала двигаться и застонала. Маджак изумленно посмотрел вниз.
– А ты крепкий говнюк, да? – проговорил он почти с восхищением.
Затем перехватил топорик наоборот, изменил позу и рубанул. Голова болотного призрака покатилась в сторону, хлынула кровь. Эгар вытер забрызганное лицо, с любопытством принюхался и пожал плечами. Огляделся, нашел дирк и поднял с земли, а потом похлопал Рингила по плечу.
– Ну, вперед. Задницу в седло.
– Сперва дай мне его меч.
– На хрен тебе его меч? Что не так с тем, который у тебя за спиной?
Рингил уставился на Эгара, словно тот начал бормотать, как демлашаранский мистик. Маджак остановился на полпути и развел окровавленными руками.
– Чего еще?
Рингил поднял правую руку, словно движение причиняло ему боль, медленно и как-то изумленно завел за спину и коснулся рукояти меча… По правде говоря, будто ласкал чужой член. Эгар смущенно топтался на месте, возился с собственным топориком.
– Чудила ты, Гил. Каким и был всегда. Пошевеливайся.
Они со всех ног бежали к погруженному во тьму причалу, с двух сторон поддерживая спотыкающуюся Шерин. Рингил увидел, что маджак сказал правду: даже на изгибе реки течение давало о себе знать: на поверхности довольно быстро плыли листочки и прочий мусор. Посреди ручья, на воде, озаренной беспорядочными отблесками Ленты, проступало небольшое завихрение. Паром – рыбацкий ялик без мачты, едва ли четырех ярдов в длину, – мотался на швартовых, будто спеша отправиться в путь.
– Эй! Вы! – Их заметили. – А ну, стоять, ворюги… Вы только поглядите! Эгей, остановите их, это моя лодка, твою мать…
Они запрыгнули на борт. Эгар рубанул трос и ногой оттолкнулся от сваи причала. К берегу бежали темные фигуры, вопя, жестикулируя, потрясая оружием и кулаками. Ялик поначалу удалялся с мучительной медлительностью, а потом течение подхватило его и быстро вынесло на середину реки. Пристроившись в центре суденышка и склонившись над рыдающей Шерин, Эгар ухмыльнулся Рингилу.
– Я давно такими вещами не занимался.
– Лучше пригнись, – посоветовал тот. – Они вот-вот начнут стрелять.
– Не-а. Слишком много всего случилось, никто и не подумал натянуть тетиву. Они не солдаты, Гил. – Но маджак все равно нагнулся и уперся рукой в соседнюю скамью-банку, чтобы не потерять равновесие. Вытянул шею, вгляделся. – Это всего лишь Радреш – бесится, потому что мы стырили его паром.
– Как я его понимаю.
– Ну… не хрен было так цену задирать.
Оба молча глядели, как толпа у причала бурлила от бессилия. В воду с громким плеском упало что-то тяжелое, но слишком далеко за кормой, чтобы стать поводом для беспокойства. И никто не кинулся за ними вплавь. Пара преследователей с некоторым присутствием духа ринулась вдоль берега, пытаясь не отстать. Рингил прищурился, наблюдая за ними, но через несколько секунд увидел, как бедолаги застряли в густом подлеске на краю лагеря. Погоня захлебнулась в ругательствах и оскорблениях, которые вопили им вслед, но те становились все тише. Он почувствовал, как сердце начинает успокаиваться.