Шагнув в зал, он несколько оторопел: как в дом престарелых прибыл, ну и ну… Вида, однако, не подал, улыбнулся приветливо, отпустил пару дежурных шуток — получилось удачно, публика заулыбалась, ожила… Ну, а дальше дело техники. Лосев заговорил уверенно, открыто, совершенно доступно — это он умел. Опытным взглядом нашел в зале опорные точки — людей, наиболее заинтересованных, для которых, собственно, лекция и читается. Таковых отыскалось трое, из которых вскоре лектор выделил одного: статного пожилого мужчину, в нем более высокий социальный статус, чем у прочих, угадывался сразу.
Он явно был заинтересован. Юрий угадал, что этот человек знаком с проблематикой, думал над ней — возможно, как-то иначе, подходил с другой, чем Лосев, стороны, но это же и здорово! Лосев говорил и был уверен, что после лекции мужчина подойдет к нему. И потому самого главного говорить не стал. Он ощутил вдохновение, взлет души. Ну, Юра! — сказал он себе — кажется, ты нашел то, что надо…
3
Суть теории Лосева заключалась в следующем.
Разумеется, он еще студентом слышал на лекциях по климатологии, что в ХХ веке отмечается повышение температуры — устойчивое, но настолько небольшое, что в реальной жизни по сути, незаметное, к тому же посреди этого потепления вдруг случались лютые зимы… Студент Лосев эти слова запомнил, но потом долгие годы не вспоминал их. И даже те события, которые пришли потом, еще не стали началом новой эры. Хотя без них ничего не было бы.
Когда лето 1992 года случилось заунывно-дождливым, Юрий подосадовал, вспомнил, что подобное же мокрое лето имело место лет шесть-семь тому назад… ну и все на этом. Осень, зима — все как положено.
Но потом…
Потом, когда лето 93-го года выдалось таким же ненастным, а лето 94-го еще хуже — оно поставило рекорд! — небо как прохудилось, из него лило, хлюпало, булькало сутками напролет — вот тогда географ Лосев понял, что это знак серьезных перемен. Так и случилось. В годы, последующие за этим, стало заметно теплеть. Особенно заметно теплой стала осень 96-го. Юрий профессионально заинтересовался этим.
Вот тогда-то он и осознал по-настоящему: раз климат Земли, разных ее регионов меняется на протяжении столетий, значит, менялись флора, фауна, а главное — жизнь людей и сами люди.
Вот это важно. Очень важно! Земля, все живое и люди составляют единую систему, гораздо более единую, чем это кажется на первый взгляд. Изменения в биосфере вызывают мутации организмов, а изменения особо резкие — назовем их хоть катастрофы — приводят к взрывам мутаций и переменам видов на Земле. Ведь что такое вид? Вот все мы, люди на Земле — один вид, при всех своих различиях. Это значит — одна генетическая программа. Только в рамках этой программы всякое существо может жить, а главное — производить потомство. Строго в этих рамках! Люди производят людей, кошки — кошек, одуванчики — одуванчиков… И не бывает, чтобы кошка родила щенка, а огуречный куст — помидор, верно? Верно. Но при всем том эволюция есть! Виды меняются в сторону улучшения. Были динозавры и пропали, не было млекопитающих — и взялись откуда-то… Какая-то сила так перетряхивает геномы, что возникают совершенно новые виды, которых раньше не было. Что же это за сила такая? Ясно, что должна быть огромная сила. Катастрофа!