— А мы вот фильмы снимаем о природе. И знаешь, я до сих пор не пойму — нужно ли это кому-нибудь? — начал он негромким голосом, лёжа на койке и пытаясь не очень сильно скрипеть металлической сеткой. — Как-то я отдавал очередную картину в тираж и возмутился тем, что фирма-издатель захотела девяносто процентов дохода от её продажи. Знаешь, что мне ответила женщина — директор этой фирмы? Она сказала, что снимать кино о природе может практически каждый! Подумаешь, уехал куда-нибудь и поливай камерой во все стороны — кругом ведь природа! Так что слепить десяток подобных фильмов в год — ничего не стоит! А вот продать потом такое кино — это уже, по её мнению, настоящее искусство. Поэтому каждому, как говорится, по заслугам!
— А они не пробовали сами побродить с аппаратурой по тайге или горам? — спросил Николай, всерьёз возмущённый несправедливостью, о которой поведал ему собеседник.
— Они считают, что это — отдых! Лёгкое времяпрепровождение!
— Сюда бы их! И чтобы голод их помучил, и чтобы дождь помочил, и чтобы за плечами килограммов тридцать болталось! Посмотрел бы я тогда на этих гениев! — сказал, всё более распаляясь, Николай. — Впрочем, теперь у нас вся страна — одни торгаши! Тех, которые пытаются сами что-то делать, — единицы! И их труд вообще никак не ценится. Барыши получают только те, кто пользуется чужим трудом!
— Похоже, — сказал Андрей и перевернулся на спину, заунывно проскрипев своим ужасным ложем.
Николай с минуту молчал, а затем начал быстро говорить низким срывающимся голосом:
— Эти черти, они меня тоже достали! Я чувствовал, что меня ненавидят, но не понимал, за что? Ведь я, как лошадь, таскал приборы, мешки с породой, потом ночами сидел, отчёты строчил. Хотел, чтобы как у людей: ну заработал я — так отдайте то, что положено! А они: «Ты, говорят, мечтаешь о хорошей экспедиции — тогда сиди, помалкивай! Не любит начальство тех, кто требует». Я десять лет промучился, а потом решил: всё, хватит! Набегался! И уехал сюда. Здесь как раз набирали проводников для туристических групп. Мне это дело понравилось. Вначале детей водил, я к тому времени в тайге себя чувствовал, как дома. С детьми интересно было. Они слушают, уважают, хотят подражать… Но и тут меня выжили! Мамаша одного пацана на меня кляузу написала, мол, заставил её отпрыска рисковать собой, чуть не угробил. А на самом деле всё наоборот было: я его из реки вытащил, когда он, дурак, без страховки полез, и смыло его потоком. Но когда мне руководитель турклуба бумажку эту показал — я никому ничего доказывать не стал, развернулся и ушёл. И теперь — сам себе хозяин! Что летом заготовлю — на том зиму и проживу! Никому не мешаю, ни у кого ничего не прошу.