Только славяне и русы быть под ним и под готами не пожелали. А желали быть с князем своим Бусом. Вновь начались сечи-сражения между русами и готами. Вновь готы были не раз биты от дружин Буса, крепко биты. Ибо не замай чужого — и своего не потеряешь…
Снова запросили готы мира и дружбы. На пир к себе пригласили, дав в залог аманатов. И хотя главный волхв Златогор, как и другие волхвы, предупреждал князя о коварстве готском, советовал не ехать, Бус, взяв с собой сыновей и семьдесят наипервейших бояр, отправился на званый пир. «Ибо чему бывать, того не миновать, — сказал он, — начертанного свыше на земле не изменить».
Винитарий встретил ласково, другом и братом Буса называл. Потом учинил пир знатный. За столом лучшие места указал. Мягко нерусь стелил, хвостом, как лис, повиливая…
А когда русы упились винами, с сонным зельем смешанными, приказал своим воям Буса со дружиной схватить, повязать и живыми на крестах распять. Да, стлал Винитарий мягко — только спать русам стало жестко. Ох, жестко!
Так не стало великого князя Русколани Буса Белояра, его сыновей и семидесяти наипервейших бояр — старейшин родов русских, антских и славянских. И распалась с плачем великим единая могучая Русколань вновь на отдельные племена и земли.
Только недолго Винитарий плодами злодейства наслаждался: вождь гуннов Баламбер не стерпел самоуправства и коварства готского. Приказал воям своим Винитария изловить да на суд скорый доставить. Но готы встали за конунга своего — и началась вновь война между готами и гуннами. И повержены были готы, а Винитарий пал от стрелы Баламбера. Выцелил все-таки гуннский вождь готского. Воздал достойно за коварство и измену.
Не стало Русколани, но на земле русов, северян и полян, там, где лесов-боров поболее, родилась Боруссия — лесная страна Русь. Главным же градом Боруссии стал Воронежец на речке Вороне, что воды свои в реку Дон катит. Старшим тут был князь Сегеня Белояр — внук Буса Белояра. А в граде Белой Веже, что в излучине Дона, — Болорев. В Голуни же, что на Ворскле-реке — Оглендя Бродник.
Оглендя близким родственником Бусу не был и допрежь пас стада свои у моря Готского. Хитроумные греки то море Понтом Эвксинским, то бишь Благодатным, величают. Будь жив Бус, Оглендя, возможно, продолжил бы пасти стада… Но случай подвернулся, и он его взнуздал. Как коня.
Почему Оглендя не остановился в Скуфии-Скифии, возникшей на берегах моря синего, в устье Непры-реки, а перебрался в Голунь, только богам ведомо.
В яви-жизни ветры, начав веять в одном месте, по воле Стрибога перемещают свои невидимые струи в другое, река — от ключа-истока воды несет через многие земли, пока не впадет в более крупную реку или же в море. Так и люди. По воле богов светлых рождаются в одном месте, потом, подхваченные невидимыми течениями, оказываются в другом. Не мыслилось, но случилось. Вот так и с Оглендей. Да и с иными прочими…