— И еще, Исаев, вот что: если твой скот пасется на лугах, которые числятся за остяками, перегони на свои пастбища, а не перегонишь — пеняй на себя. Конфискую. И не вздумай врать. Карта земель у меня на руках.
Порфирий Игнатьевич опустил голову. С трудом поднимая ее, глядя мимо Бастрыкова, с напускной бодростью сказал:
— Все будет исполнено, как приказывает наша власть рабочих и крестьян.
Когда вышли на берег, Надюшка, щурясь от солнца и шмыгая носом, спросила:
— А тебя как зовут?
— Алешка.
— А меня Надюшка.
— Знаю. Слышал, как тебя дед твой называл. Он у тебя какой?
— Дед-то?
— Он у тебя кулак. А кулаки — все живодеры и хапуги.
— А куда ж мне деваться? Тятьки нет, мамки нет. Сиротиночка я. А у тебя мамушка есть?
— Белые ее убили. Тогда еще революция была. Тятя мой командиром у партизан был. Они в отместку ему взяли маму, закрыли в нашей избе и подожгли.
— Ой, страхи какие!
— Ну, тятя показал им! Все их отряды в пух и прах разбил!
— А я его не боюсь! Нисколечко!
— А чего же его бояться?! — тоненько засмеялся Алешка. — Он добрый. Он меня ни разу пальцем не тронул. А дедка твой злой, он дерется?
— Дедка лучше, а вот матушка Устиньюшка не приведи господь какая злюка! Так другой раз исщиплет, что живого места нет.
— Ну я бы ей засветил, подлюге! Вовек не забыла бы!
— Ты мальчишка, тебе можно.
— Коммунар я. Никого и ничего не боюсь.
— И Бога не боишься?
— А чего его бояться? Богомольные бабки все это выдумали.
Смелость суждений Алешки словно приковала к земле Надюшку. Она смотрела на мальчика, широко раскрыв глаза, боясь сдвинуться с места, и то восторг, то испуг плескались в ее взгляде.
— Какой ты отчаянный! — воскликнула Надюшка.
— А у нас в коммуне все отчаянные! «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем».
Алешка произнес эти слова громко, отчетливо, взмахами руки как бы утверждая особую силу этих слов. Девочке передалась его энергия, и она с придыханием сказала:
— Очень хороший стишок!
— Чудачка! Это не стишок, а песня коммунаров всего мира. «Ин-тер-на-ционал» называется.
Они помолчали, не зная, о чем можно говорить вот так сразу, после того как прозвучали необыкновенные и покоряющие слова.
— Ты читать умеешь? — спросил наконец Алешка.
— Немножко умею. По печатному лучше. По писаному хуже.
— В следующий раз я привезу тебе эту песню. Перепишу печатными буквами. Ладно?
— Привези! Я мигом выучу. Я памятливая!
— Давай дружить! Ладно?
— Давай!
Надюшка схватила мальчика за руку, и они побежали, приплясывая и подпрыгивая, по крутому, местами осыпающемуся и нависшему над рекой берегу.