— Когда молодой человек уходит, я кладу в его карман чек, и поэтому тут нечего обсуждать.
— Но я хочу знать сумму чека, что в нем будет написано.
— Я так много трачу на свой сад.
— Я понимаю. Но для меня это ничего не значит.
— Ремонт мостика через бассейн обойдется мне в копеечку.
— Я не ломал его нарочно. Вы велели мне пройти по мостику.
— Я не спорю, но —…
— Здесь не о чем спорить. Я кое-что стою и не собираюсь менять свою цену, если японские мостики рушатся, и я падаю в воду. Видите ли, проституты не состоят и профсоюзе, каждый из них имеет свою собственную цену, и если не получает ее, несет убыток. Может он пойти и получить пособие по безработице, если его никто не снимет на углу или в его — где он там обретается? Может он сказать в бюро по трудоустройству — я проститут, меня клиенты не снимают? Ответ можешь произнести по-японски. Нет, у меня есть твердая цена, и я ее держусь. И я хочу знать, получу я эти деньги или нет.
— Пять?..
— Может быть, пять лет назад, сейчас я меньше двадцати не беру.
— Вы сказали — десять?
— У вас проблемы со слухом, или это от жадности?
— Вы сказали —…
— Я сказал — ДВАДЦАТЬ.
Второпях входит компаньон гомосексуалиста, суетливый мужчина лет пятидесяти.
— Мостик сломан! — замечает компаньон.
— Молодой человек прошел по нему, и он развалился.
— Мне надоело слушать о сломанных японских мостах. Штаны у меня высохли, и я ухожу.
— Но —…
— А это что за симпатичный молодой человек? — спрашивает компаньон.
— Он? Ах, да. Мы встретились в центре.
— Я как раз собирался уходить.
— Нет-нет, только не это!
— Да-да. Пойду в «Белый Замок», выпью горячего кофе и съем целую тарелку чили.
— Я через секунду приготовлю вам кофе и поджарю несколько яиц.
— Мне надо на работу.
— В жизни случаются маленькие недоразумения, — замечает компаньон.
— Короче, где у вас дверь?
— Не хочу ничего слышать о вашем уходе!
— Точно, проблемы со глухом, — Олли поворачивается к компаньону, — мне надо как-то выбраться отсюда.
— Останьтесь! Пожалуйста! Я согласен на вашу цену!
— Где дверь?
— Я отведу вас, — отвечает компаньон. Он уводит Олли из комнаты. Возвращается.
— Твой сарказм выгнал его! Ты любишь устраивать сцены. — Идет к шкафу с пластинками.
— После двадцати пяти лет ты все еще обижаешься, когда я привожу домой мальчиков.
Компаньон ставит пластинку. Это «Un bel di», очень громкая музыка.
— Тебе придется самому себе готовить ужин. Я собираюсь лечь спать и запереться в своей комнате.
Столик в кафетерии, работающем двадцать четыре часа в сутки. Ночь. За столиками сидят Олли, Вилли и Кьюпи. Олли учит их: