Когда я учился в седьмом классе, на Восьмое марта девочки решили, что надо устроить настоящий вечер. Они полдня сидели в классе домоводства и готовили деликатесы, а мы, вместо того чтобы помочь им, бегали по магазинам и искали взрослого помощника для закупки спиртного. Такого помощника, конечно, нашли и на все деньги, что у нас были, купили красного вермута. Сидя в школьной теплице, пили этот вермут прямо из горлышка.
Когда мы приперлись к девчонкам, те вначале радостно встретили нас, но, когда увидели, что половина парней пьяные, их энтузиазм резко увял. К счастью, опьянение от вина оказалось не сильным, и через час мы уже вполне связно смогли поздравить одноклассниц с праздником. Конечно, за исключением особо напившихся товарищей.
Пока я откупоривал бутылку, Лиза накрыла на стол – нарезала два плавленых сырка, на тарелку положила несколько вареных яиц, в хлебнице принесла несколько кусочков черного хлеба, поставила два граненых стакана. На мое робкое замечание использовать рюмки она бодро ответила словами известного героя:
– А что тут пить-то?
Я разлил по четверти стакана вермута, и мы, звонко чокнувшись, залпом выпили эту кислятину.
– Да ты пьешь, как мой брательник, – удивилась Лиза. – Только ему уже за тридцать, а ты совсем пацан. Когда научился-то?
И меня еще спрашивают, когда я научился! Чего я только не попробовал в своей жизни во Вьетнаме, в Анголе, на Кубе… Но, наверное, больше всего было выпито обычного медицинского спирта. Как правильно сказал русский народ: «Быть у воды – и не напиться?» Сколько людей переходило по вечерам ко мне – сначала полковому врачу, затем начальнику медсанбата, а позже ведущему хирургу госпиталя. И у всех была примерно одна фраза: «Слышь, Алексеич, у тебя спиртику грамм двести не найдется?»
А спирт в полковом НЗ был крайне необходим. Особенно он был нужен, если у нас в гарнизоне развертывалась учебная часть для призыва так называемых партизан. Мужики, привыкшие каждый день пить приличное количество водки, попадали в палатки в глухом лесу, и у некоторых из них на третий-четвертый день развертывалась классическая картина белой горячки: бред, неадекватное поведение. А чем прикажете их лечить? В лесу ведь нет наркологического диспансера, и тут палочкой-выручалочкой становился спирт. Введешь внутривенно граммов двадцать, и через пару минут пациент, только что находившийся в жутком бреду, спокойно засыпал с доброй улыбкой на лице.
После второй четверти стакана язык и так не молчавшей Лизы развязался еще больше. Она со слезами на глазах рассказывала о жизни в деревне. Сообщила, что в городе ей пока очень не нравится. Люди на улице не здороваются, она никого не знает, а Тамара Ивановна только и мечтает о том дне, когда племянница закончит учебу и ей дадут место в общежитии. Что мужики в депо постоянно пристают со всякими предложениями, а ей это совсем не нужно. А она вообще, может, не хочет быть вагоновожатой, а хочет быть артисткой.