Во-первых, собрались члены изрядно поредевшего Королевского совета. Обсуждали подоплеку возникшего заговора, думали, что теперь предпринять.
В главном зале центральной башни находились король Эдрик III Грифонхат, его сын принц Кристиан, Тьер Мак-Кинли, лорд-распорядитель двора, мэр Эдуард Томассин, комендант городской стражи генерал Портер, несколько стражей. Король с рукой на перевязи присел за стол и отхлебнул немного пива, заранее проверенного Портером. Вошел вице-канцлер Рууд в сопровождении Фоша. Кристиан соскочил со своего места и радостно обнял вице-канцлера. Король же развалился в кресле и просто по-дружески махнул рукой.
— Здравствуй, Эдгар, проходи и садись!
Вошел страж, разливавший ароматные южные напитки, вино и пиво для короля. Когда у него было плохое настроение, Эдрик всегда пил темное энрофское пиво, а когда хорошее, то светлое клекстонское. Сегодня горький столичный вкус оказался кстати.
Рууд осмотрелся и вспомнил собрание в Харлхорсте четыре дня назад. Теперь из тогдашних гостей лорда Рейнхарда за столом остался он один. Король заговорил первым. Любимый напиток более-менее успокоил Эдрика, и он вышел из того шокового состояния, в котором он пребывал после предательства маркиза Лакамрэ.
— Начните, хоть кто-нибудь! Вот ты, Кристи, что скажешь по поводу измены, наших переговоров, что еще предстоят, о манифесте?
— О, великий отец, многоуважаемые сэры. Я хочу принести вам свои извинения, я сожалею, я чувствую огромную вину и ответственность за это, видит Велес…
Эдрик сделал презрительный жест.
— Поменьше патетики, к делу!
Кристиан осекся, огляделся по сторонам.
— Мне действительно тяжело, отец! Я, как глава твоей охраны, не смог раскусить лживости и двуличия Лакамрэ! Только недавно я выпросил ему титул маркиза, я раскаиваюсь в этом, но мне самому было бы интересно знать, как вы, вице-канцлер, смогли столь ловко разоблачить предателей?
Все взоры устремились на Рууда. Это был его звездный час. Ради этой речи, ради этих слов герцог предал тех, кто ему доверился, и обрек на смерть десятки невинных людей. Впрочем, его это не волновало. Он уже видел в руках короля цепь и золотой крест — символы власти канцлера. Ничто уже не могло остановить его.
— Мой король, ваше высочество принц, многоуважаемые лорды! Наступил час серьезнейшего испытания, и лишь от нас зависит, сможем ли мы с достоинством пройти через него. Об опасности, о которой говорил Кристиан, я узнал не более полугода назад, когда почти случайно оказался на заседании палаты финансов и казначейства. Там я узнал о категорическом неприятии вице-казначеем Гхондром политики раскрепощения крестьян. Он сразу удивил меня, сказав, что король должен учитывать интересы крупнейших землевладельцев, а иначе лишится трона. Я понял, что дело пахнет изменой, и люди так не говорят, если не уверены в своей правоте и силе. Я сдружился с Гхондром и вышел на фон Ридле, а затем и на архиепископа.